Эта запись будет состоять из двух частей. В первой я коротко расскажу, что произошло с нами за последние несколько дней. Во второй приведу свои соображения, почему Тибету недолго осталось. Вторая часть совсем субъективная, можно ее пропустить.
«Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!» — мы в гостях у «государственных служащих», проводящих политику китайского руководства в Тибете. Снято одним из них на мобильный телефон. Нам фотографировать в Гулайсиани было строго запрещено.
Сегодня утром мы уходим из деревни ТонгЩё. Если хочешь быть хорошим гостем, не стоит ждать, пока ты надоешь хозяевам. Правда, мы и хозяина уломали пойти с нами до следующей деревни, Гулайсиани. Наш 21-летний хозяин, умница и мастер по ремонту бытовой электроники Ньима, оказывается, ходит туда в начальную школу – учиться грамоте. А прогуляться до школы в обществе двух друзей-иностранцев – кто же откажется? Даже если до школы 10 часов пути через перевал.
ТонгЩё и брат-Салуин – вид сверху
Лопасти старой водяной мельницы
Великая река для тибетца – совсем не то, что Волга для жителя средней полосы, кормилица и транспортная артерия. Салуин – это стихия, зверь слишком сердитый и дикий, чтобы его приручить, использовать в бытовых целях. Жизнь на берегах Великой реки всегда связана с ее притоками, речками и ручьями, несущими чистую горную воду к лохматой гриве Салуина. Эта вода и наполняет каналы, корыта и фляги тибетцев. Эти веселые, прыгающие по камням потоки приводят в действие целые каскады мельниц.
Читать дальше
В Тонг-Щё мы поселились в доме местного Самоделкина – паренька Ньимы. Ему только 21 и он пока не умеет читать и писать, но зато никто, кроме него, в деревне не способен починить фонарик или миксер. Золотая голова, самородок. Ньима от нас в восторге – расспрашивает про Россию, Америку, подолгу рассматривает наши электронные штуковины. Нам тоже с ним интересно. Большинство людей при первых же языковых трудностях теряют интерес к пришельцам. Ньима не такой. Он потратит и час, и два, чтобы донести свою мысль или понять косноязычного лаовая.
Как-то вечером мы сидели дома у Ньимы за чашкой ча-сумы, и разглядывали альбом с монастырями Тибета. «Вот в этом монастыре был ламой мой дед» — сказал он. И продолжил: «Мой дед был великий лама и путешественник, он открыл много кор». Это значило, что дед-лама находил тропы вокруг священных гор или озер, и после него эти тропы становились путями паломничеств. Стало очень интересно, таких людей даже в Тибете было немного. На наши расспросы Ньима принес большую карту, нарисованную от руки.
«Вот. Это дед нарисовал»
Деревня Тонг-Щё на берегу р. Салуин
Непонятная, непривычная деревня открылась нам на спуске к Салуину: кубики домов собраны в кучку на сером обрывистом берегу, заплатки огородов отвоеваны у скал поодаль – совсем нетипично для тибетцев. Всей связи с миром – мост и еле заметные тропки.
Серпантин нашей тропы по отвесной почти стене, кажется, никогда не кончится, сложно удерживать велосипед, ворочать его на узеньких полочках поворотов. Колодки тормозов, хорошо потрепанные и прежде, стираются на этом спуске подчистую. На сколько таких спусков нам хватит запасных?..
Читать дальше
В длительном путешествии по неизведанным землям совершенно необходимо быть готовым ко всякого рода неожиданностям и казусам. Иногда случается так, что путешественник, сам того не ожидая, находит зерно нового знания там, где, казалось бы, нечему и быть. Иногда же, напротив, попадает он в непредвиденные трудности там, где ожидал двигаться по торной тропе.
Читать дальше
Салуин не устает удивлять. То голые камни и скалы, то тенистые деревья, то полочки заботливо возделанных полей. А то вдруг – оказываешься посреди знойной Центральной Америки: встают вдоль дороги стеною… огромные кактусы! Настоящие колючие кактусы, высотой с двухэтажный дом. Какими судьбами занесло их сюда?
Деревня Попа на Салуине
Да, так называлась она, родная деревня наших новых друзей. В Попе был всего-то десяток-другой домов, выстроенных на крутом склоне один выше другого. У каждого дома — много окон с нарядными резными наличниками. Лакхи очень любят окна, а стекла — не очень.
Читать дальше
За слиянием рек Салуин и Ю-чу открылась мне страна лакхов. Живут в ней люди приветливые, но бедные. Дома строят высоко над рекой, окон и света в них мало, однако на стенах рисуют много окон, и пребольших. Особо искусны лакхи в устройстве каналов и террас, отхожих мест же не имеют вовсе.
Ночью меня потревожило шуршание в мусоре. Я замер, думая, что в пещере живет змея, но это оказалась мокрица чудовищных размеров. Остаток ночи мне снились мокрицы размером с крокодила, ползущие на нас из дальнего конца пещеры.
Долог путь к земле тибетской, брат-Салуин по левую руку, горные кручи – по правую. Живет здесь народец Лису и другие невеликие народы. Дорогу ту по указу государеву гладко укатывают, да больно длинна она – вскоре камни да осыпи начинаются, только спешившись и пройдешь.
В Фугуне, маленьком невыразительном городке на берегу Салуина, в типичной китайской гостинице-бингуани к нам под вечер пожаловали из специально понаделанных в стенах дыр дюжие усатые молодцы в блестящем хитине. Спать пришлось во всеоружии тапок и со включенной иллюминацией. Тем радостнее было утром навьючить и оседлать, наконец, ещё почти не объезженных железных коней и выехать на Север, пусть и под проливным дождем.
Подвесной мост через Салуин
