In a nutshell: Expedition to Western Tibet. Attempt to climb Gurla Mandhata peak (7694 m), first descent of the Sutlej river, pre-tibetan and tibetan cave settlements discovery on the banks of Sutlej. Tibetan pilgrimage routes around Mt. Kailash and Lake Manasarovar.
Links: Lower Sutlej (Xianquan) in Tibet, 2004
Expedition map
All pictures from the map gathered in one album |
Gurla Mandhata ascent map
To be updated.
Да, давайте вспоминать.
Я листал фотографии и подолгу задерживался на каждой. А когда долистал до притока Сатледжа, то совсем остановился. Пошёл на кухню, порылся в посудном шкафчике и извлёк оттуда плошку. Такая светло-зелёная, железная, эмалированная плошка с отбитыми краями – хлам, а не посуда, выкинуть бы… Вот смотрю на неё и вспоминаю тот пересохший приток, потрескавшуюся глину под ногами, башни и бастионы Сатледжа. Мы идём искать монастырь Дава-гомпа, в котором нам надо повидать пещерный небоскрёб.
К вечеру мы неожиданно вышли на дорогу, на наших карах её не было. Я залез на ближайший холм, чтобы оглядеться. Помню, что в вечерних сумерках мне открылся вид, от которого я уже успел отвыкнуть за время сплава по Сатледжу. Никаких стен, бастионов и пещерных городов. Вместо этого я наблюдал холмистую долину среди пологих гор, покрытую тёмно-зелёной травой. Этот вид действовал на меня умиротворяюще, взгляд отдыхал на бархатистых перекатах холмов. Вдалеке – я даже не мог оценить расстояние – виднелась юрта, её полог колыхался на ветру. Я спустился к товарищам и предложил узнать у обитателей юрты дорогу к монастырю. Со мной вызвался идти Богдан.
До юрты оказалось километра 3, если не больше. Дошли мы уже в темноте. Перед юртой было что-то вроде изгороди, к которой были привязаны штук 15 коз. Хозяйка юрты, женщина лет 40, их доила по очереди. Я немедленно обратился к ней на своём прекрасном китайском языке с лёгким северным акцентом. Начал с извинений, что отвлекаю от работы, затем похвалил её прекрасное стадо коз, сообщил, что мы направляемся в великий монастырь Дава-гомпа, сбились с дороги, а тут очень кстати оказалась её гостеприимная юрта, а мы не будем отказываться от приглашения на ужин. Уложился то ли в 5, то ли в 7 слов, составлявших мой словарный запас. Богдан стоял рядом и многозначительно молчал. Хозяйка начала мне что-то объяснять, потом догадалась, что я её не понимаю, и повела нас с Богданом в юрту.
Нас усадили на лавку около печки. Помню, что было очень уютно и тепло. На ужин была цампа. Хозяйка приготовила термос часумы, а сухую цампу подала в плошке. Как гостям, нам выдали палочки, одну – мне, вторую – Богдану. Очевидно, это была единственная пара палочек в доме. Хозяйка и её муж ели цампу руками. Подкрепившись и напившись вволю часумы, мы с Богданом ещё посидели немного для вежливости и принялись откланиваться. И тогда хозяйка насыпала нам в поллитровую пластиковую бутылку ячменной муки. А плошку, ту самую, из которой мы ели цампу, она отдала мне. Почему-то её поразило то обстоятельство, что у нас нет своих собственных плошек.
Помню, что когда мы с Богданом вернулись к товарищам, те выслушали наш рассказ о юрте и цампе как-то угрюмо и не спешили разделить нашу радость. Что не помешало нам разделить с ними ужин из бичпакетов. Впрочем, все поводы для уныния были забыты, лишь только я извлёк на свет бутылку с ячменной мукой. Маринка сделала немыслимое – она испекла блины. Я знаю, что для блинов наличие муки необходимо, но не достаточно. Из чего Маринка получила недостающие компоненты, мне неизвестно до сих пор. Я склонен считать это волшебством.
И вот я смотрю на эту плошку – и вспоминаю. Вспоминаю зелёную долину среди гор и первые звёзды в вечернем небе. Вспоминаю тёплую уютную юрту, гостеприимную хозяйку и непонятную, но приятную для слуха речь. Было в этой речи что-то домашнее, умиротворяющее, от чего так трудно уйти в холодную тишину ночи. А ещё я вспоминаю Маринку в свете костра, держащую обеими руками дюралевую плоскость ярлиста, на котором подрумяниваются волшебные блины…