2004 Тибет. На Гурла Мандхату, по Сатледжу и вокруг Кайласа

Лагерь на Сатледже

В двух словах: Экспедиция в западный Тибет. Попытка восхождения на пик Гурла Мандхата (7694м), первопрохождение реки Сатледж, обнаружение дотибетских и тибетских пещерных городов на берегах Сатледжа. Прохождение маршрутами тибетских паломников вокруг Кайласа и озера Манасаровар.

Это было очень дерзкое мероприятие. Экспедиция 2003 года показала, что совершенно обычные люди могут задумать и сделать поход в Тибет – неизведанный, необъятный и невероятный. В Москве успех первой экспедиции вызвал взрыв энтузиазма. Мы захлебывались идеями – хотелось получить как можно больше от следующего путешествия на Крышу Мира. Выделились три группы: «горники», «паломники» и «водники». «Горники» поставили своей целью покорить «пятнадцатый восьмитысячник» планеты, Гурла Мандхату. Зимний Эльбрус был тогда для нас высотным максимумом, но, раз увидев на карте Гурлу, мы не смогли от нее отказаться. «Паломники» в это же время собирались пройти маршрутами священных буддийских кор – вокруг Кайласа и озера Манасаровар. А после «водники» – сплавиться по Сатледжу, одной из четырех «рек свастики», текущих с Кайласа. Первыми из людей пройти насквозь один из глубочайших каньонов в мире.

Кусок карты-двухкилометровки Генштаба СССР. На картах Генштаба обозначены 15 восьмитысячников – 14 общеизвестных и Гурла Мандхата.

Гурла стоит на краю света, поэтому Генштаб имел очень приблизительные сведения о ней и районе. Мы тоже, хотя и нашли в архивах статью единственной американской экспедиции, побывавшей на вершине Гурлы. К этой горе очень трудно и долго добираться, оттуда очень далеко до ближайшей больницы, туда не может залететь вертолет – альпинисты не любят такие районы. Зато со склонов Гурлы можно смотреть на Кайлас сверху вниз, и даже можно подмигнуть Шиве, сидящему на его макушке.

Что ж, мы попробовали. Все шло неплохо, мы двигали лагеря все ближе к вершине. Кайлас, как левитирующий йогин, висел над озерами, отражаясь в гладкой холодной воде. Все шло неплохо, пока на высоте 7150 нас не блокировала пурга на три долгих дня. Мы застряли на высоте, на которой никто из нас не бывал, и получили то, что должны были по теории вероятностей. У Вадика случился инсульт.

Конечно, если бы он потерял способность идти, мы бы не смогли спустить его вниз. Так бы все и остались там, умиротворенные Кайласом. Многие буддисты позавидовали бы такому финалу. Но Вадик шел, долго и трудно, иногда теряя сознание от приступов головной боли. Мы помогали ему и страховали его. Уже у подножья, на высоте 4600, он отлежался, его глаза прояснились, и показалось, что все прошло. Вадик посмотрел на машину с тибетскими паломниками, проезжавшую мимо, сказал: «Поедем на этой колбасе?», и сам понял, что с ним что-то не так.

Неделю мы почти не спали, пытаясь найти машину, которая отвезла бы Вадика и наших «паломников» в Непал. «Паломники», пока мы лезли на Гурлу, прошли всеми священными буддийскими маршрутами и были под завязку заряжены благой кармой, но и даже это нам не помогало. Непальцы-водители не брали Вадика, боялись, что умрет по дороге. Дважды американские туристы соглашались нам помочь, дать свои джипы, но, увидев Вадика, принимались визжать, что перевозить его «негуманно», и больше не выходили на контакт. До Катманду от деревеньки Дарчен, где лежал Вадик, было 5 дней пути.

Вадика мучили страшные головные боли, его словарный запас сократился до нескольких односложных слов. Лучше ему становилось только на час-полтора, когда мы заливали новую порцию гентамицина в его вену, окруженную кровавыми кленовыми листьями от наших неумелых попаданий. Более подходящих лекарств у нас не было. Только спустя две недели скорая приняла Вадика в аэропорту Шереметьево и отвезла в госпиталь Бурденко. У него уже отнялась половина тела. Врачи сказали: «Неделю не проживет».

В это время под взглядами сотен пустых пещер-глазниц на берегу Сатледжа девять «водников» строили катамараны. Чтобы на следующий день уйти в глухие безвыходные каньоны «реки свастики» и выйти… там, где получится выйти. Спутниковые снимки, которые тогда предлагал Google, были очень низкого качества. По ним было видно, что глубина каньона Сатледжа достигает 2 км в районе индийской границы, но что там, внутри – рассмотреть было невозможно. Генштаб-фантазер предсказывал сумасшедший локальный уклон в 160 м/км и на обороте двухкилометровок советовал личному составу жечь костры «из бука и бамбука». Картографы СССР плоховато представляли себе высокогорную пустыню Западного Тибета.

Самым достоверным навигатором для нас оказалась книга Генриха Харрера «7 лет в Тибете». Харрер шел из Индии в Тибет вдоль Сатледжа и отмечал все существенные ориентиры – притоки, горы. Он писал, как меняется климат вдоль реки от теплого индийского до ледяного тибетского, и обещал нам абрикосовые сады в конце пути. Эти сады стали нашей сверхцелью и навязчивой идеей одновременно. Нам на пятки наступала зима. Каньон становился все глубже, солнце появлялось над нами на два-три часа в день. Даже днем нос катамарана был покрыт тонкой корочкой льда, а ночью замерзали зубная паста и растительное масло. Лагеря разбивали на узких песчаных полках, скованных вечной мерзлотой, по вечерам читали Харрера и вслух мечтали об абрикосах.

В один из первых дней стены каньона сошлись до полутора метров – меньше, чем ширина катамарана. Зима нас спасла – расхода реки не хватило, чтобы разломать наши суда. Сломалась рука Богдана. Треснула кость в кисти на месте старого перелома. Теперь каждое утро мы приматывали Богдану к руке хитроумную шину, чтобы он мог держать весло. Каждый вечер мы снимали шину с распухшей и посиневшей руки.

Наступил ноябрь и стало еще холоднее. За ночь чувствительность пальцев ног уже не восстанавливалась. Все страшно полюбили рис – последнее, что осталось из еды. Риса старались много не готовить – не хотелось, чтобы кончился еще и он. В это время Вадик в госпитале Бурденко заново учился ходить и говорить. Втайне от врачей он отжимался в туалете и часами повторял все, что говорило радио, висевшее на стене его палаты. Врачи осмотрели Вадика, удивились и улучшили прогноз.

Последние несколько дней сплава мы шли между двух обледенелых вертикальных стен, подпирающих небо. Солнца мы не видели и уже не верили в его существование. Вечером последнего дня каньон резко изогнулся вправо, потом влево, и вдруг раздался террасами, залитыми золотом предвечернего света. А на террасах росли они, абрикосовые деревья…

«Враки, так не бывает!» — скажете Вы, и будете правы. Это оказались яблони. В деревне Диа, в десяти километрах от индийской границы закончился наш поход сквозь льды Сатледжа. Еще почти месяц ушел у нас, чтобы выбраться с края света. Еще несколько лет мы при встречах рассказывали друг другу, как болят отмороженные пальцы и умалчивали о том, как плохо лечится приобретенный цистит. И только спустя восемь лет мы решили рассказать, как это было. Черт, это было очень, очень дерзкое мероприятие!

P.S. Некоторые наши друзья считают, что нужно быть совершенно безголовыми, чтобы отправиться в такое путешествие. Неправда ваша! Смотрите – Вадик на днях защищает диссертацию по физике.
 

Интерактивная карта экспедиции

Чтобы разобраться в карте экспедиции, Вам нужно знать следующее:
— Длинная синяя линия — это наш сплав по Сатледжу. На линии отмечены несколько ключевых точек.
— Желтые кольца — коры (маршруты паломничеств) вокруг Кайласа и Манасаровара
— Розовая линия — маршрут восхождения на п.Гурла Мандхата. На первой карте линия закрыта зелеными значками лагерей, а на второй — хорошо видна.
— Красные кресты обозначают вершины Кайласа и Гурла Мандхаты

На карту помещены фотографии, которые могут дать представление о местах, через которые лежал наш путь. Если увеличить масштаб карты, фотографий станет больше. Двигаясь вдоль Сатледжа, вы увидите пещерные города и обледенелые щели каньонов. Снимки Кайласа, сделанные со склонов Гурла Мандхаты, дадут Вам возможность разглядеть Шиву на вершине Кайласа и ось Вселенной, торчащую из самой священной горы на свете. Фотографии с кор просто очень красивые.

Все фото с карты — в одном альбоме

Если вам не хочется разбираться с картой, а хочется просто полистать фотографии — вам сюда.


 

Карта восхождения на вершину Гурла Мандхата

На общей карте экспедиции маршрут восхождения на Гурла Мандхату ужался в короткую линию в правом нижнем углу карты. Для удобной навигации по маршруту восхождения пользуйтесь картой ниже.


 
Материалы будут дополняться.


Один комментарий на 2004 Тибет. На Гурла Мандхату, по Сатледжу и вокруг Кайласа

  1. Да, давайте вспоминать.
    Я листал фотографии и подолгу задерживался на каждой. А когда долистал до притока Сатледжа, то совсем остановился. Пошёл на кухню, порылся в посудном шкафчике и извлёк оттуда плошку. Такая светло-зелёная, железная, эмалированная плошка с отбитыми краями — хлам, а не посуда, выкинуть бы… Вот смотрю на неё и вспоминаю тот пересохший приток, потрескавшуюся глину под ногами, башни и бастионы Сатледжа. Мы идём искать монастырь Дава-гомпа, в котором нам надо повидать пещерный небоскрёб.
    К вечеру мы неожиданно вышли на дорогу, на наших карах её не было. Я залез на ближайший холм, чтобы оглядеться. Помню, что в вечерних сумерках мне открылся вид, от которого я уже успел отвыкнуть за время сплава по Сатледжу. Никаких стен, бастионов и пещерных городов. Вместо этого я наблюдал холмистую долину среди пологих гор, покрытую тёмно-зелёной травой. Этот вид действовал на меня умиротворяюще, взгляд отдыхал на бархатистых перекатах холмов. Вдалеке — я даже не мог оценить расстояние — виднелась юрта, её полог колыхался на ветру. Я спустился к товарищам и предложил узнать у обитателей юрты дорогу к монастырю. Со мной вызвался идти Богдан.
    До юрты оказалось километра 3, если не больше. Дошли мы уже в темноте. Перед юртой было что-то вроде изгороди, к которой были привязаны штук 15 коз. Хозяйка юрты, женщина лет 40, их доила по очереди. Я немедленно обратился к ней на своём прекрасном китайском языке с лёгким северным акцентом. Начал с извинений, что отвлекаю от работы, затем похвалил её прекрасное стадо коз, сообщил, что мы направляемся в великий монастырь Дава-гомпа, сбились с дороги, а тут очень кстати оказалась её гостеприимная юрта, а мы не будем отказываться от приглашения на ужин. Уложился то ли в 5, то ли в 7 слов, составлявших мой словарный запас. Богдан стоял рядом и многозначительно молчал. Хозяйка начала мне что-то объяснять, потом догадалась, что я её не понимаю, и повела нас с Богданом в юрту.
    Нас усадили на лавку около печки. Помню, что было очень уютно и тепло. На ужин была цампа. Хозяйка приготовила термос часумы, а сухую цампу подала в плошке. Как гостям, нам выдали палочки, одну — мне, вторую — Богдану. Очевидно, это была единственная пара палочек в доме. Хозяйка и её муж ели цампу руками. Подкрепившись и напившись вволю часумы, мы с Богданом ещё посидели немного для вежливости и принялись откланиваться. И тогда хозяйка насыпала нам в поллитровую пластиковую бутылку ячменной муки. А плошку, ту самую, из которой мы ели цампу, она отдала мне. Почему-то её поразило то обстоятельство, что у нас нет своих собственных плошек.
    Помню, что когда мы с Богданом вернулись к товарищам, те выслушали наш рассказ о юрте и цампе как-то угрюмо и не спешили разделить нашу радость. Что не помешало нам разделить с ними ужин из бичпакетов. Впрочем, все поводы для уныния были забыты, лишь только я извлёк на свет бутылку с ячменной мукой. Маринка сделала немыслимое — она испекла блины. Я знаю, что для блинов наличие муки необходимо, но не достаточно. Из чего Маринка получила недостающие компоненты, мне неизвестно до сих пор. Я склонен считать это волшебством.
    И вот я смотрю на эту плошку — и вспоминаю. Вспоминаю зелёную долину среди гор и первые звёзды в вечернем небе. Вспоминаю тёплую уютную юрту, гостеприимную хозяйку и непонятную, но приятную для слуха речь. Было в этой речи что-то домашнее, умиротворяющее, от чего так трудно уйти в холодную тишину ночи. А ещё я вспоминаю Маринку в свете костра, держащую обеими руками дюралевую плоскость ярлиста, на котором подрумяниваются волшебные блины…

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *