Эта запись будет состоять из двух частей. В первой я коротко расскажу, что произошло с нами за последние несколько дней. Во второй приведу свои соображения, почему Тибету недолго осталось. Вторая часть совсем субъективная, можно ее пропустить.
«Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!» — мы в гостях у «государственных служащих», проводящих политику китайского руководства в Тибете. Снято одним из них на мобильный телефон. Нам фотографировать в Гулайсиани было строго запрещено.
Сегодня утром мы уходим из деревни ТонгЩё. Если хочешь быть хорошим гостем, не стоит ждать, пока ты надоешь хозяевам. Правда, мы и хозяина уломали пойти с нами до следующей деревни, Гулайсиани. Наш 21-летний хозяин, умница и мастер по ремонту бытовой электроники Ньима, оказывается, ходит туда в начальную школу – учиться грамоте. А прогуляться до школы в обществе двух друзей-иностранцев – кто же откажется? Даже если до школы 10 часов пути через перевал.
ТонгЩё и брат-Салуин – вид сверху
Лопасти старой водяной мельницы
Великая река для тибетца – совсем не то, что Волга для жителя средней полосы, кормилица и транспортная артерия. Салуин – это стихия, зверь слишком сердитый и дикий, чтобы его приручить, использовать в бытовых целях. Жизнь на берегах Великой реки всегда связана с ее притоками, речками и ручьями, несущими чистую горную воду к лохматой гриве Салуина. Эта вода и наполняет каналы, корыта и фляги тибетцев. Эти веселые, прыгающие по камням потоки приводят в действие целые каскады мельниц.
Читать дальше
В Тонг-Щё мы поселились в доме местного Самоделкина – паренька Ньимы. Ему только 21 и он пока не умеет читать и писать, но зато никто, кроме него, в деревне не способен починить фонарик или миксер. Золотая голова, самородок. Ньима от нас в восторге – расспрашивает про Россию, Америку, подолгу рассматривает наши электронные штуковины. Нам тоже с ним интересно. Большинство людей при первых же языковых трудностях теряют интерес к пришельцам. Ньима не такой. Он потратит и час, и два, чтобы донести свою мысль или понять косноязычного лаовая.
Как-то вечером мы сидели дома у Ньимы за чашкой ча-сумы, и разглядывали альбом с монастырями Тибета. «Вот в этом монастыре был ламой мой дед» — сказал он. И продолжил: «Мой дед был великий лама и путешественник, он открыл много кор». Это значило, что дед-лама находил тропы вокруг священных гор или озер, и после него эти тропы становились путями паломничеств. Стало очень интересно, таких людей даже в Тибете было немного. На наши расспросы Ньима принес большую карту, нарисованную от руки.
«Вот. Это дед нарисовал»
Деревня Тонг-Щё на берегу р. Салуин
Непонятная, непривычная деревня открылась нам на спуске к Салуину: кубики домов собраны в кучку на сером обрывистом берегу, заплатки огородов отвоеваны у скал поодаль – совсем нетипично для тибетцев. Всей связи с миром – мост и еле заметные тропки.
Серпантин нашей тропы по отвесной почти стене, кажется, никогда не кончится, сложно удерживать велосипед, ворочать его на узеньких полочках поворотов. Колодки тормозов, хорошо потрепанные и прежде, стираются на этом спуске подчистую. На сколько таких спусков нам хватит запасных?..
Читать дальше
или некоторые соображения в адрес Марко Поло
Ангаман – очень большой остров. Царя тут нет. Живут тут идолопоклонники, и они словно дикие звери. Следует упомянуть в нашей книге об одних людях: знайте, по истинной правде, у всех здешних жителей и головы, и зубы, и глаза собачьи; у всех них головы совсем как у большой собаки.
Марко Поло. Книга о разнообразии мира
На убийственном солнцепеке толкаем мы груженые велосипеды то вверх, то вниз по узкой каменистой тропе. В основном – вверх, хотя нам хочется и нужно – вниз. Высота 3700м, где-то под нами Салуин (и, мы верим, мост через него) – на высоте 2100м. Почему вверх, куда смотрят здесь ответственные за тропы?! Долго идем, устали. И тут впереди – деревня, а за ней видна развилка. Одна тропа идет вниз, другая – вперед. Какую выбрать?
Впереди видны деревня и развилка
Нет на свете народа, который не знал бы песен.
Ночная тревога оказалась ложной. Изрядно пошумев и посветив нам в лицо фонариками, невоспитанные гости угостили нас печеньем и вскоре мирно захрапели на соседних топчанах. Хозяйственный папаша Жао не преминул посчитать нам наутро и стоимость вчерашней ча-сумы, и стоимость койки, как в лучших хостелах Пекина, но мы на него не в обиде.
Тибетский дом среди полей сжатого ячменя
Об этих землях ходят престранные слухи. Будто люди здесь рождаются с одной только ногой, тогда как другие говорят, что ноги у них две, но они чудовищно уродливы и могут испугать путника насмерть одним лишь своим видом. Находятся и такие, кто уверяет, что весь край сей населен оборотнями, и оставаться в этих местах на ночь означает обречь себя на неминуемую гибель.
Нам пришлось уйти от Салуина, и жалеть об этом не приходится: незапланированный поворот привел нас в места, где не видели прежде европейцев, свел с дивными людьми. Свободные сроки позволяют двигаться по траекториям, которые подсказывает сама Дорога. Однако сейчас мы оказались значительно дальше, чем планировали, от озёр Равока, от Пемако, района внутри великого поворота Брахмапутры, к которому лежит наш дальнейший путь. Наезженная дорога вдоль Ю-чу до Восточно-Тибетского тракта и сам тракт гораздо менее интересны, чем малоизвестные проселочные дороги и селения вдоль них. Карты и снимки подсказывают: от Таю, крупного пункта на дороге, уходит через Ю-чу мост и идет дорога, выходящая к Салуину ровно в том месте, куда мы планировали дойти вдоль реки. И продолжается далее на запад – дорога ли, тропа ли, это мы сможем уже узнать только на месте. Решено возвращаться к первоначальному плану.
На пути у нас снова лежит пятитысячный перевал, который теперь уже предстоит преодолеть на нагруженных велосипедах. Есть и плюс – дорога, двигаться по которой значительно легче, чем по каменистым перевальным тропкам.
Мост через Ю-чу
