Лешин Тибет или «Семь недель в Тибете»

1. Данные заметки отражают сугубо авторскую точку зрения и не пытаются быть выданным за официальную командную позицию.

2. Вопреки становящейся всё более популярной практике искажения фактов в угоду выбранной стилистике и стройности литературного повествования автор по возможности старался точно придерживаться реальных событий. Конструктивные замечания и уточнения по фактическому материалу принимаются и приветствуются.

3. Эмоциональная сторона, денежная и временная целесообразность похода, а также причины решения об отказе от его изначального «пантибетского» статуса и добровольного самоограничения водной частью сознательно оставляются автором вне изложения как тема личного и деликатного характера.

4. Приводимый перечень событий не обязательно является исчерпывающим, а сами события — ключевыми, наиболее яркими или характерным.

5. Данный текст ни в коей мере не являются побуждением или пособием по безпермитному проникновению и путешествию по территории Тибетского Автономного Округа КНР. Автор глубоко чтит кодексы об административных правонарушениях иностранных государств и допускает отказ от выполнения отдельных их положений только по причине необходимости, а не акта свободной воли. Данные, относящиеся к обходу постов, намеренно оставлены неточными.

• Алексей Акользин, 24 июля 1974 г. Кормилец и эскулап, студент уже 12 лет, фотограф-недоучка и большой любитель Латинской Америки.
• Тихон Ермаков, 22 августа 1980 г. Одухотворяло, командный растаман и herbalist.
• Роман Железов, 11 июня 1981 г. Начальник лагеря, студент Московского Физико-Технического института, друг великого писателя Александра Сельвачева и китайского народа.
• Александр Сельвачёв, точный возраст скрывает, 1975 года рождения. Великий писатель приключенческих новелл «Рождение великих рек» и «Великий Китай — наш сосед и друг», руководитель похода.

«Так вы всё-таки были в Тибете или нет?»
Из частной беседы при просмотре походных фотографий.

0.   15.07.03 / Ср.    Полуотъезд.

Рома и Тихон сели на ночной поезд Москва-Бишкек и поехали, а мы с Шурой еще на три дня остались в Москве доделывать последние дела и ждать наш авиарейс. Так прозаически в ночь официально началась тибетская экспедиция спелеоклуба «Барьер», наш поход.

3.   18.07.03 / Пт.    Первая и единственная попытка долететь до Бишкека.

Рейс авиакомпании Kyrgyz Air из Москвы в Бишкек отправлялся утром, что для большинства людей, которые могли бы нас потенциально подвезти до
аэропорта Шереметьево-I было крайне неудобно по соображениям работы. Поэтому из отправной точки экспедиции, Бескудниковского бульвара, мы отъезжали всего на одной легковушке, в которую запихали остатки не уехавшего поездом общего снаряжения и наши с Шурой личные рюкзаки. От избытка вещей крепкая Mazda Юли Абрамовой, которая любезно согласилась нас подвезти, просела так, что чуть не касалась дном асфальта. Из-за осторожной медленной езды на нагруженной машине, а преимущественно из-за неизбежных в таких мероприятиях долгих сборов и позднего отъезда в аэропорт приехали строго за пятнадцать минут до конца регистрации на рейс.

Вбежав в зал, насколько это было возможным с нашими баулами, мы сразу принялись искать на информационных экранах наш рейс. Однако, с тревогой
ожидаемых сообщений типа «посадка на рейс №… закончена» при первом беглом просмотре мы на них не узрели. Более детальное разбирательство показало также отсутствие нашего рейса в списке отлетающих в ближайшее время. Еще более скрупулезное дознание и опрос свидетелей выявили, что нашего рейса в этот день вообще не будет, так как самолет, на котором мы должны были лететь, из Бишкека по неизвестным причинам так и не прилетел. На законные вопросы о том, куда он подевался и когда будет, никто ничего толком ответить не мог. Зато все в один голос рекомендовалось обращать к представителю авиакомпании Kyrgyz Air, который должен был бы нам растолковать, что к чему, но который, к несчастью, пропал также как и самолет.

По всем признакам сложившаяся ситуация грозила приобрести затяжной, позиционный характер. Поэтому мы вскоре, в буквальном смысле слова, не отходя от кассы, купили себе новые билеты, которые по разумной цене на завтра были только до Алма-Аты. Затем, нагрузившись вещами, поехали обратно на Бескудниковкий бульвар. Так как Юля к тому времени уже уехала на своей машине на работу, то обратно добирались автобусами, электричками и, наконец, пешком. Но добрались. На Бескудниковском нас ждал еще один сюрприз: оказывается, уезжая, Шура отдал ключи от квартиры, в которую мы теперь не могли попасть. За неимением лучших вариантов мы посидели в летнем кафе неподалеку, попили пива, обмозговали ситуацию. После я поехал в Москву сдавать наши несчастливые авиабилеты в агентство, где они были приобретены, а Шура остался в кафе с вещами дожидаться конца рабочего дня и вместе с ним Юлю с ключами, а также думать, как сообщить в тот момент всё еще едущим в поезде ребятам о нашем конфузе. К чести агентства «Дилайла», деньги за билеты нам удалось вернуть с них в тот же самый день с весьма умеренными с учетом нашей спешки трудностями.

4.   19.07.03 / Сб.    Приключения в аэропорту.

Так как рейс на Алма-Ату был у нас ночной, то весь день провели кто за купанием, а кто за продолжением улаживанием неожиданно возникших обстоятельств, и связью с дожидавшимися нас ребятами в Бишкеке.

Вечером из разных точек снова поехали в аэропорт. Однако, в этот раз не обошлось без неожиданностей. У машины Юли, на которой и в этот раз поехали наши вещи, на половину отломился глушить и стал цеплять асфальт, грозя в какой-то момент заклиниться и пропороть верхним концом дно машины и сидящих в ней пассажиров. Попросили подъехать опытного автолюбителя Шуру Макеева, чтобы разрешить вопрос. Починка была проведена быстро и изящно при помощи куска
алюминиевой проволоки. До аэропорта доехали. Самолет Astana Air поджидал нас на летном поле и грозил улететь строго по расписанию.

При регистрации на рейс выяснилось, что у нас перевес на 40 кг. Сами мы об этом, конечно, подозревали и прилагали все усилия, засовывая в ручную кладь и навешивая на себя лишние килограммы, чтобы он был поменьше. А вот для представителей авиакомпании такой перевес был приятной неожиданностью. Нас незамедлительно известили, что за каждый лишний килограмм нам нужно будет заплатить по $2. Завязались переговоры и попытки поторговаться, но они ни к чему не приводили. В итоге за нами прибежали сердитые стюардессы, начали отчитывать нас за задержку самолета и вырвать из рук официальных органов. Но и это не помогло, заплатить всё равно пришлось.

Взлетели без происшествий. Пилот был какой-то заграничный, обращался к стюардессам и всему салону по-английски, но свое дело делал. Москва выглядела с высоты красивой паутиной огней: радиальные шоссе и транспортные кольца красочно мерцали в темноте. Такой мы ее и покинули.

5.   20.07.03 / Вск.    Алма-Ата.

С Ромой и Тихоном мы встретились в заранее оговоренном месте, в международном зале железнодорожного вокзала Алма-Ата-2. Таксист-частник, везший
нас из аэропорта на вокзал, взялся, было, утверждать, что такого зала на вокзале отродясь не было. Поспорили. На деньги разумеется. Зал оказался на месте, и таксист уехал ужасно недовольный, недополучив согласно уговору половину запрашиваемой им за извоз суммы. А мы засели в зале и прямо там, разложив на коврах карту, начали обсуждать дальнейшие планы.

Основных варианта виделось два. Первый состоял в ожидании поезда, уходящего из Алма-Аты примерно через полутора суток и идущего сразу до столицы
Синдзянь-Уйгурского Автономного края (Xinjiang-Uygur Autonomous Region), города Урумчи (Urumchi). Второй — сначала в поездке на непонятно когда отправляющемся автобусе сначала до приграничного китайского города Инина (Yining), а уж затем до самого Урумчи. Остановились на втором варианте из-за его дешевизны, кажущихся меньших временных затрат и более глубокого приобщения к истинно челночным средствам передвижения. Вещи бросили на частной квартире, которую Тихон и Рома сняли в свою предыдущую ночь.

Первым делом поехали на автовокзал за расписанием и билетами до Инина. В кассах нам объяснили, что билеты обычно продаются за полчаса до отправления автобуса, если таковое состоится, что, оказывается, бывает далеко не всегда. Ни малейшим образом не огорченные такой предвиденной задержкой мы пошли прогуляться по городу. Для начала подкрепили свои силы шашлыком и лагманом в одной из забегаловок на рынке. Затем поехали к катку Медео, от него поднялись пешком до снежно-лавинной станции Чимбулак, посмотрели на достопримечательности. Рома искупался в сероводородных ванных, Тихон покатался на ослике, чем измучил и испугал бедное маленькое животное. Было жарко, разделись и сразу же обгорели на солнце. Оставшуюся часть дня бесцельно бродили по городу в поисках «правильных» дынь и арбузов. Потом спохватились и стали искали резину для вязки рамы катамарана, которой, не смотря на долгие сборы, у нас не оказалось, и без которой по единодушному мнению наших экспертов никуда далеко не уплывешь. Сельвачев тем временем постригся. Уже поздним вечером вспомнили и стали шить чехол для труб, и занимались прочими делами ставшими к этому моменту безотлагательными делами. Легли поздно за полночь.

6.   21.07.03 / Пн.    Переход китайской границы.

Встали рано, в пять утра, не выспавшись. С трудом поймали маршрутку и поехали на автовокзал. Ажиотажа вокруг покупки билетов в зале не наблюдалось,
народ в кассы не ломился, и никто не предлагал купить билеты с рук. Видимо, большинство от подобных поездок просто отпугивала цена — 30 американских рублей с человека. Мелкие челноки победнее, как мы позже выяснили, предпочитали ездить в Китай на такси, так для них получалось и дешевле, и быстрее, а простым гражданам в Китае делать нечего.

С плацкартными вагонами каждый из нашей команды сталкивался неоднократно, да что с плацкартными, и в сидячих общих вагонах сутками ездили не раз. Но вот плацкартный автобус до этого утра никто из нас не видал. Снаружи он выглядел как обычный «ПАЗик», только с двумя горизонтальными рядами окон, располагавшимися друг над другом. Внутри вместо сидений вдоль окон помещались два ряда полок. С одной стороны они были пошире, так называемые совместные полати для возлежания вдвоем, с другой стороны — узкие, на одного. В конце салона был оборудован специальный грузовой отсек, почти доверху забитый красно-сене-белыми китайскими полиэтиленовыми мешками с товаром. Туда, под потолок мы запихали наши рюкзаки.

В автобусе мы познакомились с Ильей. По профессии он был энтомолог, а по призванию турист. В Китае бывал часто, каждое лето, выезжая туда за сбором
специальных видов жучков, кроме как в китайском Тянь-Шане (Tien Shan) не водившихся. Такова была его легенда. Чтобы скоротать время и познакомиться, он стал обучать нас азами китайского и уйгурского языков, а также правильному поведению в стране. Предчувствую предстоящий для нас культурный шок от резкого перехода с кириллицы на китайскую грамоту, мы жадно внимали крупицам знаний. За этим занятием незаметно проехали через казахскую полупустыню, затем горные хребты и очутились на границе.

Саму границу открыли всего за месяц до нас после такого как убедились, что атипичная пневмония (Severe Acute Respiratory Syndrome, или сокращенно SARS), косившая население в густонаселенных восточных китайских провинциях до Казахстана не дошла. Однако, со времен карантина на границе остались обязательные к заполнению медицинские формы, и дистанционные определители температуры тела, которые сканировали сетчатку глаза и по ней определяли здоров конкретный индивидуум или нет. Других препятствий китайские власти для въезда в свою страну не чинили. А вот казахские власти попытались с нас собрать какой-то подозрительно странный налог за первый въезд в Китай. Пришлось доставать и показывать заранее заготовленное «дацзыбао»: красиво составленную, но несколько сомнительную с юридической точки зрения бумажку формата А4, адресованную на имя самых высоких китайских властей, заверенную всевозможными подписями и печатями, и провозглашавшую наши самые чистые намерения во время пребывания в стране. Сей охранный документ имелся в тибетском, китайском и английском переводах. Последний особенно глубоко повлиял на казахских таможенников и убедил их отпустить нас с миром. Вся кутерьма на таможне заняла около трех часов. После чего мы выехали из ворот и окунулись в новый и незнакомый для нас мир.

Первое, что бросалось в глаза при въезде в Китай были не иероглифы, а всеобщая обустроенность. Ландшафт был вроде бы тот, что и с казахской стороны, но земля была распахана на поля, кругом зеленели сады, и копошились за работой китайцы. Автобус остановился на ранний ужин, и мы вкусили первой нашей настоящей китайской еды. Вкусовая гамма заказанных блюд для многих из нас была необычна, но приятна, и рвотных позывов не вызывала. В целом трапеза, привела нас в созерцательное состояние духа. В таком настроении мы и въехали в Инин.

Илья взял до следующего утра на себя роль нашего гида. По нашей просьбе поселил с собой в дешевой клоповой привокзальной гостинице с набитыми рисовой шелухой подушками, и стал показывать город. Однако, воспользоваться его услугами мы в полной мере не смогли, так как не пройдя и сотни метров, засели в удачно подвернувшейся экзотической уличной харчевне, где отпраздновали, как полагается, свой первый день в Китае. Вокруг горели неоновые вывески из иероглифов, сновали чужеземные лица, и отрывисто разносилась непонятная речь. Через какое-то время нам было хорошо.

7.   22.07.03 / Вт.    Инин — Урумчи.

Утром Илья посадил нас на автобус в Урумчи, и мы остались один на один с Китаем. Впрочем, сидя в автобусе тяготы путешествия по чужбине не сказывались. Автобус был самым обыкновенным сидячим, и даже с туалетом, но который не работал. За окном разнообразно чередовался пейзаж, ехать было легко. Перевалили через хребет Борохоро (Borohoro Shan), вдоль которого мы ехали весь вчерашний день. Хребет соединяет горные массивы Тянь-Шань и Джунгарию (Dsungaria), и вместе с ними ограждает горным барьером равнины Казахстана с севера от подступов пустыни Такламакан (Taklimakan) с юга. После перевала автобус въехал на плато с красивейшим горным озером. Низко висящие тучи предавали ему суровый и дикий вид. Хотели сфотографировать, но не вышло, окна были заляпаны толстым слоем грязи, которая эффективно отфильтровывалась мозгом из составляемых им зрительных образов, но которая, увы, отчетливо бы просматривалась на фотографиях. Вскоре горы разошлись, и мы поехали вдоль какого-то безымянного хребта. С противоположной стороны на горизонте в дымке просматривался Китайский Алтай.

К Урумчи подъезжали в темноте. Город производил стойкое впечатление урбанизированного мегаполиса, которым он и был. Многоуровневые развязки автомагистралей, светящиеся небоскребы, фешенебельные отели и магазины, а также темные задворки с теснящимися лачугами — присутствовало всё. Контраст с полупустыней, по которой мы ехали последние несколько часов, был разительный. В месте нашей высадки мы поймали такси и перебрались к железнодорожному вокзалу. Было уже поздно, и кассы не работали. Пока пытались разузнать расписание поездов на следующий день, что было непросто без знания китайского языка, к нам постепенно стали стягиваться окрестные люмпены. Завязался культурный обмен. Так как от нас не отставали то, ночевку на пенках под открытым небом пришлось отложить до будущих времен. После долгих объяснений в ближайшей гостинице, куда судя по интонациям разговора и сопровождавшим его жестам, нас не хотели селить как иностранцев, нам всё же выделили номер на четверых в подвале. Он был хуже и дороже того, что был у нас в Инине. До удобств надо было пробираться через какие-то узкие боковые проходы, забитые китайцами. Зато в номере был телевизор. По нему показывали мыльные оперы китайского производства про кун фу.

Из насущных проблем перед нами во весь рост стоял вопрос с обменом валюты. По совету Ильи мы опасались менять валюту с рук из-за большого распространенности фальшивых купюр. Так как о банки уже были закрыты, то мы стали искать счастья с обменом в гостиницах, что поприличней. Сначала походили по близлежащим, но обменять ничего не сумели. Потом поехали в «русскую» гостиницу для челноков, про которую нам рассказывал и адресом которой нас снабдил Илья. Там деньги поменять нам тоже отказались, мотивирую отказ тем, что мы не их жильцы. Зато в фойе, завидев наши унылые физиономии и заслышав ненормативную русскую брань в адрес содержателей гостиницы, к нам подошла бойкая женщина средних лет, тамошняя постоялица и коммерсантка Алёна. Войдя в положение и поняв наши затруднения, она нам поменяла 200 долларов, чему мы были несказанно рады.

При деньгах и в хорошем настроении на обратном пути мы зашли в уйгурскую столовую. Стандартный набор блюд в виду позднего часа и уже формального закрытия заведения не подавался. Каким-то образом уговорили шеф-повара персонально для нас забить и приготовить целого петуха. Петух был вкусным, но дорогим по уровню тамошних цен, около 10 долларов.

8.   23.07.03 / Ср.    Поезд на Ланжоу.

До города Синина (Xining), столицы провинции Чинхай (Quinghai), отправной точки нашего въезда в Тибет, билетов не оказалось в принципе из-за отсутствия поездов туда как таковых. Вместо этого взяли билеты до Ланжоу (Lanzhou), столицы соседней провинции Гансу (Gansu), от которого до Синина всего четыре часа езды. Не добившись от нас грамматически правильного изъяснения желаний на китайском, кассирша продала нам лучшие сидячие места в поезде, чтобы мы, как иностранцы, оценили высокую культуру обслуживания на китайских железных дорогах.

Войдя внутрь вагона, мы ее сразу оценили. Внутри было чисто. Проводник подметал и мыл пол строго каждый час. В каждом из сидячих отсеков, по подобию тех, что у нас в электричках, но с мягкими креслами и столиками, располагались специальные поддоны для мусора. Туалеты был типа «сортир». Во всем чувствовалась продуманность и многие годы кропотливой работы дизайнеров и инженеров. Единственное, чего не доставало, так это лишних сантиметров 20 в ширине полок для багажа, проходящих под потолком над окнами. Хотя наши рюкзаки на них помещались впритык, от боковой качки они порой опасно заваливались набок и нависали над головами ни о чем не подозревающих китайцев. Это и послужило поводом для неудовольствия поездного начальства. Через какое-то время к нам пришла представительная делегация во главе с не меньше как начальником поезда и стала требовать дополнительные деньги за багаж. Мы немного поделали вид, что не понимаем, что от нас хотят, но в конце концов заплатили, и нас оставили в покое.

Совершенно случайно повстречали в соседнем вагоне «приключенца» Володю, который с апреля путешествовал из Дели через Непал, Пакистан и теперь Китай на Российский дальний восток. Наш поезд был проходящем через Ланжоу и шел до Пекина, куда Володя собирался ехать еще три дня. Володя порассказал много интересного про места, где путешествовал, и про самого себя. Оказалось, что изначально он думал въезжать в Китай более логичным и прямолинейным образом, через Тибет, как это делает большинство путешественников странствующих по схожим маршрутам. Но в конце весны и начале лета из-за SARS и очередного изменения китайцами правил выдачи пермитов на Тибет это оказалось невозможным. Пермиты выдавались только крупным группам с десять и более человек. Нас же это обстоятельство интересовали чисто с умозрительной точки зрения, ибо получение пермитов никогда не входило в наши планы.

За окном тем временем солнце клонился к закату над проносящимися километрами выжженной земли. Имя ей было — пустыня Такламакан. Спали на пенках, лежа под сиденьями, чем снискали немалую зависть и уважение свернувшихся калачиками на креслах китайцев.

9.   24.07.03 / Чт.    День рождение в Ланжоу.

Ланжоу оказался городом подстать Урумчи: такой же огромадный, но более цивилизованный. В нем мы столкнулись с нашими первыми поистине существенными языковыми трудностями. Надо заметить, что к общению с китайцами мы вышли не совсем уж неподготовленными. У нас, по крайней мере, был русско-китайский разговорник.

По структурированности и объему он значительно проигрывал своему англо-тибетскому собрату издательства Lonely Planet. Но всё же это было лучше, чем ничего. В частности, в разговорнике был перевод на китайский особо заинтересовавшей нас по приезду камеры хранения. Заинтересовала она нас потому, что после того, как мы выбрались с перрона методом простого следования за толпой, а затем нашли кассы и разобрались в расписании нужных нам поездов, благо иероглифическое написание пункта нашего назначения, маленького по китайским меркам двухсоттысячного чинхайского городка Голмуд (Golmud), у нас было, мы обнаружили себя первый раз в ситуации, когда мы можем погулять по китайскому городу в дневное время. Но для получения удовольствия от такой прогулки надо было сгрузить куда-нибудь рюкзаки.

Камера хранения представлялась нам вполне логичным местом. Но несмотря на наш существенно повысившийся уровень в разговорном и письменном китайском, найти ее оказалось делом не простым. Из имевшихся в разговорнике неоконченной фразы «где находится …?» и иероглифов «камера хранения» надо было составить грамматически правильный вопрос. На перебор возможных вариантов ушел целый час. Но камеру нашли, причем у себя под боком, рядом с тем местом на вокзале, где мы временно побросали свои рюкзаки. На нее нам указала уборщица, которая оказалась сообразительнее остальных.

Следующими предприятиями были поиски интернет-кафе и ставший вечным вопрос обмена денег. Как по-китайски называется интернет-кафе мы в то время еще не знали, и поэтому объясняли это понятие жестами, мимикрией, изображая стук пальцев по клавиатуре и мерцание экрана дешевого монитора. Вскоре нам указали на местный университет. По пути к нему мы зашли в китайскую столовую, на этот раз самую настоящую, попроще и погрязнее. Настоящей ее можно считать с той точки зрения, что все предыдущие наши столовые и харчевни, хотя и располагались на территории Китая, носили немного уйгурский акцент. Эта столовая от национальной специфики была свободна и содержалась коренными китайцами Хань (Han). Заказали мясо с зеленой фасолью, жаренные цукини, проросшие ростки фасоли, еще мясо с красным перцем и чем-то острым, яичный суп и так далее. Всего около шести-семи перемен блюд за 25 юаней, около 3 долларов, со всех. Забегая вперед, скажу, что это был, возможно, наш самый лучший обед в Китае.

До университета мы не дошли, зато наткнулись недалеко от кафе на самый большой городской кактус, а потом и на интернет . Там мы обновили нашу походную страницу, закачали фотографии с цифровой видеокамеры, написали весточки друзьям и родным. После кафе была закупка продуктов в поезд, обмен всей нашей валюты по грабительскому курсу китайского центробанка, и посадка на электричку в Голмуд.

Далее шло празднование моего дня рождения, тосты и поздравления, распитие шампанского и других прохладительных напитков, и другие обязательные атрибуты этого знаменательного дня. Между делом продолжили свое общение с китайским народом. Пытались склонить одного ехавшего с нами учителя из Lhasa Middle School к пособничеству нам в незаконном проникновении в Тибет, но существенно дальше обмена фразами «Your English is good! — You bet it is!» дело не продвинулось. Ночь провели снова вповалку на пенках под сидениями. Тем не менее, было хорошо.

10.   25.07.03 / Пт.    Голмуд.

Несмотря на все наши усилия в общении с народом и растворению в китайской культурной среде, приемлемой для наших целей адаптации к жизни в Китае у нас на момент подъезда к Голмуду еще не было. Нас это сильно тревожило, ибо молва о зверствах местного отделения китайской полиции (Public Security Bureau, сокращенно PSB) по отношению к иностранным гражданам, пытающимся уклониться от покупки пермитов и нелегально проникнуть в Тибет, широко разнеслась по всему миру, достигла Москвы и произвела немалые брожения в умах. По мере продвижения вглубь китайской территории параноидальные настроения нашего походного руководства постепенно окрепли и приняли законченную и осмысленную форму, в частичном виде передавшись остальным, рядовым членам команды.

Настроения подогревались еще тем, что в предыдущий день, были переписаны нашим проводником с какой-то неизвестной целью. Ничего удивительного, что в то утро, смотря на безрадостную пустыню за окном, мы были поглощены лишь одной мыслью: как улизнуть от агентов PSB, которые, наверняка, будут нас встречать по приезде в Голмуд, как описывают путеводители. Обсуждались многочисленные варианты, но вес наших рюкзаков заставил сконцентрировать наше внимание лишь на немногих.

Когда поезд остановился на нашей станции, мы уже четко знали, что делать. Как и ожидалось, многочисленные китайцы, приехавшие с нами на поезде и теперь повылезавшие из вагонов, плотно заполнили перрон, создав людскую пробку перед узким выходом в город и заблокировав любое возможное продвижение PSB в нашу сторону. Воспользовавшись прикрытием, мы незаметно выскользнули из вагона и стали быстро продвигаться вдоль состава, по ходу пригибаясь как можно ближе к земле, чтобы не выделяться ростом поверх низкорослой толпы. Обогнув состав, мы резко взяли в сторону построек хозяйственного назначения на окраине станции. Дальше простирался лабиринт заборов, ограждавших нечто, что больше всего походило на воинскую часть, за ней метрах в пятистах виднелась пустыня. Затерявшись в лабиринте, мы залегли в тени и стали оценивать ситуацию. За забором раздавались строевые команды и чеканные звуки сапог. Где-то поблизости шла стройка, и перекрикивались рабочие. Место для длительной стоянки было не самое удачное, и мы переместились на окраину пустыни.

Жара стояла несусветная. Один взгляд на разогретый песок, в котором увязали ноги, вызывал мысли об обширных ожогах третей степени тяжести. Отдаленные формы колебались и искажались в мареве горячего воздуха. Дальнейшая ходьба по пустыни с тяжелыми рюкзаками представлялась нам невозможной. Разбили временный лагерь, спрятав его от посторонних глаз за ближайшим каменистым барханом. Из воды поблизости был только ирригационный арык, проходивший непосредственно перед воротами военной части, к которому надо было возвращаться обратно с километр. Нагрузившись кастрюльками, Тихон и я пошли за водой для обеда, а Шура и Рома — на разведку дальше в пустыню. Пришли обратно, натянули тент, пообедали и стали ждать пока не спадет жара. Ждать было жарко и тяжело.

Под вечер жара начала постепенно спадать. Собрав часть вещей, мы перенесли их на восемь километров в пустыню, тем самым, положив начало обходу дорожного поста, располагавшемуся по нашим сведениям в тридцати пяти километрах от города. По дороге внезапно набежали тучи, пошел дождь, и стало холодно. Контраст по сравнению с дневной жарой был, по меньшей мере, градусов 30 по шкале Цельсия. Вещи закопали под покровом темноты в бархане, в духе прогресса отметив место координатами в GPS, а не крестом на карте с пожелтевшими от времени краями.

11.   26.07.03 / Сб.    В песках.

Ободренные ночной прохладой и остатками туч на небе, мы проявили активность и решили нести груз прямо с утра. Кроме того, хотелось поскорее перенести лагерь подальше от города и обезопасить себя от нежелательных случайных встреч с бдительным местным населением. До места закопанных в предыдущий день вещей добрались быстро. Откапывать вещи не стали, а пошли прямиком дальше. Появилось солнце и начало серьезно припекать.

Объемы воды, которую мы взяли с собой, быстро уменьшались с каждым привалом, которые становились чаще и дольше по мере того, как усиливалась жара. Несмотря на карты, на которых частично пересыхающие ручьи и реки были обозначены через каждые полкилометра, даже после дождя воды нигде не было. Ненасытный песок пустыни впитал ее без следа. Ввели рацион на вводу с расчетом, чтобы дотянуть до вечера и ночной прохлады. Слева от нас раскинулись бесплодный песчано-каменистые горы, из которых брали свое начало овраги и маленькие долины, пересекавшие наш путь. На их дне под слоем песка угадывались речные русла, но воды не было.

К четырем часам дня мы одолели метров двести подъема и вышли на пологий холм одного из предгорьев. Осмотрев окрестности ближе к горам, мы заметили глубокий распадок, к которому через пустыню протянулась дорога. По ней ездили что-то увозившие самосвалы. В самом распадке китайцы развернули какие-то взрывные работы. Время от времени там громыхали взрывы, и высоко в воздух поднимались грибы белой пыли. Мы побросали рюкзаки и пошли разведывать местность, мудро решив, что где китайцы, там и вода. Рома и Шура пошли прямиком по направлению к месту наибольшего сосредоточения китайской активности, а я с Тихоном — на противоположный край холма, чтобы получше разглядеть в бинокль пустыню впереди. Пустыня была как пустыня без всяких признаков воды.

Вернулись обратно, растянули тент и в его тени стали ждать наших Рому и Шуру. Они вернулись через полтора часа с радостной вестью, что нашли воду. Позабыв про конспирацию, мы одели рюкзаки и пошли прямиком к месту взрывных работ. Распадок оказался широкой полукилометровой долиной, большую часть которой занимало каменистое русло мощной в весеннее половодье горной реки. Сейчас же там тек жалкий ручеек, но это была вода. В одном из прилегающих оврагов поставили лагерь. На противоположном берегу долины располагался временный шахтерский лагерь. Вопреки нашим опасениям, китайцы к нам никакого интереса не проявили. Все они были поглощены своими делами, работа не прекращалась не на минуту. Даже ночью до нас доносились низкочастотный гул каких-то исполинских механизмов и тарахтение двигателей подъезжавших самосвалов. Свет от их фар прожекторами прорезал ночную тьму и иногда скользил по палатке словно всевидящий глаз сказочного злого божества Саурона, выискивающего своих недругов. Тем не менее, ночь прошла тихо, без неожиданных визитов.

12.   27.07.03 / Вск.    В песках. День второй.

Утро принесло новые неожиданности. Вода в форме жалкого ручейка иссякла, оказавшись опоздавшим на день дождевым паводком с гор. Кое-как из найденных луж мы кружками вычерпали оставшуюся там мутную водицу и разлили ее по герм-мешкам. На четверых у нас было литров тридцать, что при жаре хватило бы нам на сутки. Это богатство мы закопали в песок под тент подальше от солнца, чтобы не нагревалось. Таким образом, теперь у нас была отсрочка на день от грозящей нам вынужденной сдачи китайским властям в обезвоженном виде. Но в целом ситуация с водой продолжала оставаться критической.

Вчерашние скитания по пескам укрепили нашу уверенность, что днем надо спать в тени, а не бродить с рюкзаками под солнцем. К сожалению, в полном объеме эту программу действий осуществить не было возможности. Поста с нашего места стоянки, и холма поблизости видно никак не было. Где он располагался, было также не совсем понятно. Перед нами был небольшой хребет, закрывающий обзор. Огни, светившиеся ночью в его направлении, которые мы приняли за пост, при ближайшем рассмотрении в бинокль оказались какими-то промышленными сооружениями. Тем не менее, обход поста был нашей конечной целью и изначальной причиной, по которой мы оказались в пустыне. Необходимость в более детальной разведке была очевидна.

В разведку пошли вдвоем с Шурой. Сразу же за ближайшим хребтом нам открылся еще один хребет посущественней, располагавшийся в нескольких километрах от нас. Один его конец терялся глубоко в горах, другой же, как назло, упирался в автомагистраль Голмуд — Ласа. Поверхностного взгляда на хребет было достаточно, чтобы стало понятно, что за разумное время с рюкзаками через него нам не перевалить. Единственным вариантом оставался обход поста с другой стороны автомагистрали, около реки. Самого поста видно не было. Чтобы лучше осмотреть местность и в надежде увидеть пост мы забрались на ближайший холм.

Представший взгляду ландшафт больше всего походил на Мордор из произведений Толкиена. Видимо, автор как-то побывал здесь и списал свое царство зала отсюда — так всё совпадало. Безжизненная каменистая пустыня и окаймляющие ее такие же безжизненные горы занимали всё видимое пространство. Река Голмуд где-то пряталась и ничем не обнаруживала свое присутствие. Тонкая нитка автомагистрали, несколько выбивающаяся из общей картины, плавной дугой пересекала пустыню и уходила в узкие ворота меж двух перпендикулярно сходящихся к ней хребтов. Заградительный потенциал этого места наводила на неприятные подозрения, что именно там хитрые китайцы и разместили свой пост. Однако, одними подозрениям мы довольствоваться не стали, спустились с холма и начали просмотр обхода со стороны реки. В итоге наша разведка вместо изначально отведенных на нее трех часов затянулась на весь день.

Дорога до реки заняла пару часов: пришлось аккуратно пересекать автомагистраль, да и расстояние были не маленькие. Река, как оказалось, пряталась в глубоком, извивающемся, но живописном каньоне с отвесными стенками метров в двадцать. Вода, текшая внизу, была иссиня-зелёной. Кое-где на отмелях приютились пышные кустарники. Сильно пожалели, что не взяли с собой не видеокамеры, ни фотоаппарата. По счастливой случайности наткнулись на следы грузовиков, ведущих к неприметному проходу вниз на дно каньона, искусственно выдолбленному в его стене. Внизу был настоящий оазис. Там мы искупались и пополнили запас воды. Оазис назвали «Парадизом». Переправа через каньон на другой берег требовала не меньше, чем моста. Стали его искать. Прошли вниз по течению в стороны моста пару километров и наконец вышли к посту. Начинался он какой-то индустриальной зоной, больше походившей на несанкционированную свалку, нежели на что-либо другое. У поста располагался железнодорожный мост на другой берег и плотина, преграждавшая реку, но оба объекта охранялись солдатами.

Наличие свалки помогло нам незаметно пробраться к самому посту и, прячась за кучами мусора и выкопанных воронках, даже незаметно протиснуться за него, что при свете дня потребовало сноровки и навыков сливаться с пейзажем не хуже хамелеона. С рюкзаками незаметный проход, если и был возможен, то только под покровом тьмы. Обхода решили делать ночью, а его маршрут предусмотрительно занесли в GPS, чтобы не плутать в темноте. В лагерь вернулись затемно, в итоге отмахав за день около сорока километров. Поужинав, Рома, Тихон и я пошли доносить вещи из закопанной нычки в пустыне. Дневная жара сменилась самым натуральным ночным холодом. Под рюкзаком он приятно бодрил, и управились быстро.

13.   28.07.03 / Пн.    В песках. День третий.

Обход затягивался и никаким боком не лез в расчетные сроки. К тому же с утра поднялась пыльная буря. Песок набивался, куда только мог, даже в герметично упакованные емкости. Не заклинило бы от него фотоаппарат. Палатка спасением не служила, так как несмотря на заслонявшие солнце тучи песка, в ней всё равно была баня. Вот и выбирай: наждачную обработку песком на улице или тепловой удар в палатке. К вечеру буря утихла, и мы понесли вещи к «Парадизу», чтобы уже следующей ночью попробовать обойти пост. Темнота помогла нам незаметно пересечь с рюкзаками автомагистраль и скрыться в каньоне. Две ходки заняли всю ночь, и на отдых в оазисе мы расположились, только когда уже светало.

14.   29.07.03 / Вт.    Партизанскими тропами.

Днем купались, отсыпались и, в целом, наслаждались жизнью: оазис, не пустыня. Вечером с зачем-то пришли два странноватых китайца. Завидев нас они испугались, и быстро удалились, отложив свои дела на потом. В каньоне нашли флаг с красным полотнищем китайских пропорций на толстом бамбуковом шесте в человеческий рост. На полотнище золотой краской были вертикально выписаны иероглифы и буква «Т» в кружочке. Флаг решено было взять с собой в качестве командного знамени. Единодушным решением знаменосцам был выбран Тихон. Как стемнело, пошли в обход по заранее заготовленному и заранее заведенному в GPS маршруту. Шли в одну ходку, навесив на себя по пятьдесят килограмм. Старались экономить силы для всяких неожиданностей, потому на отдых останавливались каждый километр.

Как подошли к окраине окружавшей пост свалки, сбросили рюкзаки за одной из куч и, оставив с ними Тихона и Рому, пошли просматривать оставшуюся часть маршрута с точки зрения иллюминации. Последнее было не далеко лишнее, так как дорога у поста хорошо освещалась мощными прожекторами. Также освещались плотина и отдельные промышленные сооружения посреди свалки. Рассеянный свет подсвечивал местность не хуже полной луны. Однако, контраст напрямую освещенных участков с тенью был велик, что предавало уверенности в незаметном проходе, если держаться последних. Когда пошли обратно к рюкзакам, то осознали свою ошибку в том, что не сняли их местоположения на GPS. Запрятаны они были хорошо, а оставшиеся с ним Рома и Тихон на наши призывные крики совы и другие китайские провокации не поддавались. Через час, однако, мы их нашли.

Сам пост проходили единым рывком, как опытные диверсанты, стараясь как можно больше сократить время пребывания в его непосредственной близи. Рывок закончили в одной из воронок, куда свалились отдышаться после длинной перебежки. Дальнейшее было уже делом техники. Без проблем и уже не особенно таясь, мы отошли от поста на пару километров и расстелили спальники недалеко от дороги, чтобы с утра ловить машину к поселку Тотохеянь (Totoheyan), начальной точке нашего сплава по Янцзы (Yangze).

15.   30.07.03 / Ср.    Как мы чуть не приехали.

Спали прямо под открытым небом. Утро началось с дождика, который нас разбудил. Вставать не хотелось, но когда спальник промок и стал прилипать к телу, пришлось. Рядом потрескивало заземление высоковольтных проводов, тянувшихся вдоль дороги. С металлического троса распиравшего один из столбов ослепительными вспышками соскакивали искры и кружились по земле разноцветными волчками. С расстояния в несколько метров салют из искр выглядел красивым, надо было только стоять против ветра, чтобы не мешала сопровождающая зрелище гарь. Вышли «голосовать» на дорогу около прорубленного в скалах полутоннеля. С нескольких попыток поймали стандартный китайский грузовик марки Dong Feng, закинули вещи в кузов, а сами залезли вчетвером в кабину. Китаец за баранкой согласился довезти нас до Тотохеяни за 80 юаней ($10) с человека.

Через час мы доехали до автозаправки. Там у нас появилась второй грузовик той же марки, ведомаый молодым, пылким и рисковым напарником нашего водителя. Шура и Тихон пересели туда, и мы поехали дальше в комфортабельных почти лежачих условиях, сразу провалившись в здоровый глубокий сон. Но недолго длилась наша эйфория по поводу удачно завершенной операции по обходу поста.

Не проехали мы и получаса, как наткнулись на другой, мобильный дорожный пост. Из себя он представлял деревянную скамейку под брезентовым навесом и двух агентов PSB с винтовками, которые останавливали машины и проверяли документы и накладные. Гениальная простота устройства позволяла часто менять место расположение поста вдоль дороги и ловить контрабандистов и иностранных туристов в самых неожиданных местах. Первой остановили машину напарника, потом нашу. Неожиданная проверка нисколько не смутила нашего, более опытного водителя. Он достал какие-то бумаги, помахал ими, что-то прокричал PSB и, не дожидаясь реакции, сразу же рванул с места. Однако, машина напарника двинулась за нами не сразу. Как оказалось, проверив накладные и отпустив нашу машину PSB спохватилось о наших пермитах. У Тихона и Шуры их естественно не было, и быть не могло, но не растерявшись, они кивнули на нас: мол, пермиты в той машине, которую вы же сами уже отпустили. Ловкий ответ смутил агентов PSB, и они на время растерялись, не зная, что предпринять. Воспользовавшись замешательством напарник тоже рванул с места. Так мы проскочили пост. Однако, нашего водителя даже такой удачное разрешение событий очень напрягло. Доехав до первого скопления придорожных трактиров, он там затормозил и принялся объяснять, что дальше он нас не повезет. Подъехавший напарник и собравшиеся около трактира другие рыцари баранки с осуждением восприняли такое радикальное решение. Но никакие их уговоры не помогли. Опыт и авторитет нашего водителя взял вверх. Мы выгрузились, отказавшись даже частично оплатить наш провоз, что впрочем, особых проблем не вызвало.

Мы отобедали в одном из трактиров, где попробовали изумительного дунганского (уйгурского) чая с сухофруктами и цветками. Попытав еще раз счастья с грузовиками, переключили свое внимание на автобусы. Первый же из них, и видимо единственный в этот день, подобрал нас до Тотохеяни по $25 с носа, официальную таксу проезда Голмуд — Ласа (Lhasa). Автобус был забит вещами и китайцами под завязку. Водитель автобуса и его помощник клятвенно заверили, что в таком бардаке никакое PSB нас не найдет, даже если вздумает проверить автобус, что случается крайне редко. Мы положились на их мнение и кое-как приютились в салоне, постаравшись слиться с остальными его обитателями.

Центральная и главная автомагистраль в Тибет представляла собой отвратительное зрелище. Небольшие участки сносного асфальтового покрытия чередовались с многокилометровыми объездами по бездорожью в местах его строительства. На объездах приходилось порой ждать по полчаса, пока разъедутся экскаваторы и другая дорожная техника и пропустят транспорт во встречном направлении. Подымавшаяся из под колес проезжающего транспорта пыль лезла в глаза и сушила горло. Неудивительно, что многие китайцы в дороге носили респираторы.

Редкие, но долгие ожидания на объездах и частые вынужденные остановки по другим причинам спокойно воспринимались пассажирами в качестве неотвратимого природного явления и неизменно использовались для отправления нужды. В такие минуты кому уже было невмоготу бросались через головы соседей к выходу, чтобы успеть обратно до того как автобус поедет снова. Ожидать опаздывающих пассажиров было не принято, предугадать длительность остановки было также невозможно. Некоторые мочились прямо с подножки, что было удобно и разумно при данных обстоятельствах.

В таком рваном ритме мы добрались до Тотохеяни, когда уже было темно. Быстро перекусили и завалились спать в первом попавшемся грязном подобии постоялого двора.

16.   31.07.03 / Чт.    Стапель в Тотохеяни.

В гостинице, выполненной в стиле «китайский Тибет» было грязно, но комфортно по сравнению с лежачим автобусом. Удобства, по-китайски «цхэсуо», прямо, дословно и безо всяких технических сооружений посреди главной на улицы.

Поели в ресторане с кухней, готовящей традиционные для Ланжоу блюда, Обслуживание было на на высоте. Особенно покоробило то, что впервые чай нам подали в пластиковых стаканчиках, которые размякли от температуры и заваливались набок, выплескивая содержимое. Объяснить, что за блюдо мы хотим заказать, не удалось в очередной раз. Поели то, что наши повара сочли нужным приготовить.

С рюкзаками вышли на реку Тото-хэ (Toto-He), протекающую в полукилометре от гостиницы. Начали стапелиться. Это заняло остаток дня. Выплыли уже по темноте. Проплыли с километр и встали лагерем на ночь.

17.   01.08.03 / Пт.    Первый день сплава.

Вот он первый день сплава! Наконец-то, и неужели? Первые дня разбирались с тем, что, как, и куда привязывать, как рассаживаться, и с какой стороны веслом размахивать.

Поплыли. Река разделилась на многочисленные переплетающиеся рукава. Мы то и дело садились на мель. От этой напасти стали спасаться гаданием, в какую из проток вплывать на той или иной развилке. Угадывать получалось далеко не всегда, но часто. Особенно когда гадания как такового не было, так как выбор был очевиден с любой точки зрения. Кое-как протащились до места следующей лагерной стоянки, что было не удивительно так как лагерь везли с собой.

В течении дня нас преследовал сильный холодный ветер, дувший непрерывно в спину у налетавший порывами со всех других сторон. Кроме ветра за нами гнались грозовые облака, под которыми висела дождевая пелена, шириною в километр. Движение облаков над слегка холмистыми тибетскими просторам, окаймленными заснеженными хребтами на горизонте, приковывало к себе и чаровало. Заранее предугадать, снесет ли какое дождевое облако на нас или пронесет мимо, было крайне сложно. К счастью, под дождь мы не попали, но под вечер замерзли и так.

По мере того, как отплывали от населенных мест домашние животные по берегам реки сменялись дикой тибетской живностью: чайками (и каким образом их занесло в Тибете?), орлами или, возможно, другими крупными хищными птицами, косулями, дикими тибетскими полуослами-уланами, и чем-то маленьким рыже-бурым, беспрерывно шныряющим в траве.

18.   02.08.03 / Сб.    Промах мимо Янцзы.

Река продолжала раздробляться на протоки, росшие в количестве и мельчающие в глубине. Катамаран почти постоянно скребся о дно. Приходилось его больше тащить, чем на нем плыть. В конце концов, притащили катамаран к огромному, но мелкому озеру. По нашим оценкам его диаметр был, по крайней мере, километров пять. Просмотрев в бинокль береговую линию, решили, что сток из озера, располагается на противоположной нам стороне. Два часа тащили катамаран по озеру к намеченной цели. Дно было илистым, и через шаг стаскивало с ног кроссовки.

Очутившись на противоположном берегу, стали изведывать окрестности, но стока не нашли. Дальше плыть было некуда. Сверились с картами. Нашли озеро, подтвердили свои догадки о его масштабах. Согласно карте оказалось, что река раздваивается! Один основной рукав продолжает течение как Янцзы, другой же — заканчивается озером, на берегу которого мы в тот момент и сидели. Рассмотрев карту получше заметили, что откуда-то сбоку из озера тоненькой змейкой вытекает протока и снова впадает в основное русло реки, тем самым, замыкая собой большое кольцо обходного рукава, по которому мы поплыли.

Сделали перекус. Рома пошел на разведку на холм, чтобы сверить местность с картами и найти протоку. Остальные стали выгребаться назад против течения и ветра. Протока оказалась многоводной, так что казалась продолжением озера. С воды разглядеть ее было нелегко. К вечеру по протоке мы доплыли до Янцзы. По правую сторону одиноким стражем посреди равнин на нас уже третий день взирал безымянный заснеженный пик. За время нашего плутания он успел вырасти из маленького пригорка на горизонте до массивной, почти шестикилометровой горы, заслуживающей больше чем ряда цифр, обозначающего высоту на карте. В лучших традициях Lonely Planet мы подарили ему имя собственное — «White Peak«.

Всего за день проплыли 17 километров по прямой. По руслу было точно неизвестно, на сколько больше, но в разы. Лагерь поставили на зеленом островке с многочисленными норками мышек-полевок.

19.   03.08.03 / Вск.    По морским волнам.

С утра занимались фотоохотой на мышей. Так как островные мыши в своей жизни никогда людей не видели, то от нас не прятались и охотно позировали перед камерой. Вопреки опасениям все продукты пережили ночь без потерь, видимо, глубокие сублиматы пришлись грызунам не по вкусу.

Собрались быстрее, чем в предыдущий день, но всё равно медленно. Река постепенно стала загибаться в сторону цепи гор и собираться в одно русло. Воды значительно прибавилось, достать до дна веслом не получалось даже при желании. С низкой посадки на катамаране Янцзы походила на море. Поднявшийся ветер поднимал волн и сдувал с них барашки, усиливая сходство. От романтического настроения и недостатка кислорода на высоте выше четырех километров вдали попеременно мерещились то белые, то алые, то черные паруса с «Веселым Роджером» на мачте.

Скоро у нас не осталось сомнений — река действительно загибалась в сторону цепи гор, выросшей и растянувшейся по обе стороны от нас за последние несколько дней плавания. Такой поворот казался странным. Несмотря, на то что в остальных трех сторонах света от нас по прежнему простирались привычные холмистые плато, река, тем не менее, выбрала нелегкий путь прорыва через горы. На ум сразу же пришли слова нашего американского друга Анселя (Ancil), который в 1986 году неожиданно для себя оказался в роли капитана одного из рафтов экспедиции Кена Уоррена, ставящей перед собой целью первопрохождение всей Янцзы, и который перед нашим походом охотно поделился с нами предостережениями о характере порогов на нашем участке реки. Предостережения примерно сводились к тому, что порогов на этом 600 километров участке нет, за исключением некого «Nasty Drop» («мерзкого слива»), точное расположение которого позабылось за давностью лет. В качестве единственной приметы, по которой этот слив можно было опознать, фигурировала как раз горная гряда и резкий поворот реки направо. Порог следовало проходить под левым берегом, так как силы воды справа, по описанию Анселя, хватало чуть ли не на то, чтобы перевернуть судно любого водоизмещения, по габаритам умещающееся в ширину реки.

Nasty Drop, однако же, в этот день не осчастливил нас своим появлением, хотя мы и подготовились к его встрече. При входе в каньон сквозь горы река сужалась, ускоряясь до 9-11 км/ч, и на этой скорости, выгибаясь то в одну, то в другую сторону, проносилась сквозь него, не теряя своего гладкого течения. В каньоне на одном из поворотов мы заметили постройки тибетских животноводов, к которым мы причалили за культурным опытом. Животноводы оказались в значительной мере окультуренными пастухами, и совсем не походили на свои традиционные описания в литературе. Встретили нас и восприняли с живым интересом, но ничем не накормили, хотя мы недвусмысленно намекали. Не получив продуктов питания мы засняли пастухов на видеокамеру и переправились на другой берег на ночлег.

20.   04.08.03 / Пн.    Меж двух хребтов. Том I.

В течение первой половины дня проплыли сквозь оставшуюся часть каньон и попали в долину между двух хребтов. Ширина долины была около пяти километров, и река стала закладывать петли по несколько километров и снова разбиваться на рукава. Погода с утра была теплая и солнечная. Использовалась она в основном для праздного лежания на нагревшихся баллонах катамарана, слушания шуршания об обшивку поднимаемого со дна песка, осмысления философских вопросов бытия, и постановки правильного прямого гребка и зацепа у Ромы. На склоне одного из хребтов видели в отдалении белые юрты пастухов, а у самого берега свободно пасущийся табун лошадей. По своим лошадиным причинам они некоторое время провожали нас вдоль реки, но потом отстали, потеряв интерес. Вид юрт навел нас на мысли о еде, и мы выкинули за борт заранее запасенную рыболовную сеть. В течение многих дней после этого она волочилась у нас за кормой, но улова не принесла.

Середина дня принесла похолодание и дождевой фронт, который за утро успел медленно перетечь через один из хребтов. Попали под дождь.

Чтобы как-то согреться, стали гоняться на катамаране за утками, до этого мирно, и никому не досаждая, сплавлявшихся вниз по реке. Действуя слаженно и вчетвером, мы уток перегребали. Но при нашем сближении они ловко заныривали в мутную воду и всплывали в неожиданных местах. Тихон метал гарпун, а все остальные всматривались в речную гладь, стараясь по мельчайшим пузырькам, ряби и другим косвенным признакам предугадать место всплытия. Уток тоже не поймали ни одной, но зато согрелись и проплыли за день рекордное расстояние — 50 километров по прямой. Вечером встали лагерем напротив заснеженного пика 5700 метров высотой, аккурат посереди нашего пути вдоль долины. Карта показала, что как и у White Peak, у него не было имени собственного, а только отметка высоты. Это упущение было исправлено, и пик обрел имя «Тибетский Эльбрус». Ночью же было прохладно.

21.   05.08.03 / Вт.    Меж двух хребтов. Том II.

Гадкий моросящий высокогорный дождик приковал нас к спальникам на половину дня, которая не прошла бесцельно, а наоборот явила миру шедевры полемики на тему: относится ли дождь к неблагоприятным погодным явлениям или нет. Обед так же прошел в дебатах. В какой-то момент, однако, дождь временно прекратился, мигом разрешив наши колебания, и мы выплыли.

Затянувшийся утренний сон и бодрящая прохлада дня придавала нам энергию для интенсивной гребли. В азарте очередной погони за утками мы стали подплывать к концу долины. Река снова уходила промеж гор. Дальше пошли осторожней, ожидая возможно притаившегося за поворотом Nasty Drop. Чем дальше заплывали в горы, тем они становились сказочнее. Скалы по берегам реки казались будто выточенными из желто-бурой кости и походили на смотрящие на путника с верху черепа. Самое место посреди такого скотомогильника для замка Кощея или логова Змея-Горыныча. Тем временем внизу изумрудная трава террасами спускалась от подножья скал к воде. Все ее пригорки были изрыты норками сусликов и сурков. Того и гляди, повстречаешь здесь степенного хоббита с курительной трубкою в руках, неспешно возвращающего к своей дому из гостей. Но всем известно, что хоббиты недолюбливают шумных и бестолковых громадин-людей, поэтому мы ни на одного так и не наткнулись. А вот ожиревших в этом раю сурков видели в избытке.

Вскоре скалы по берегам стали смыкаться теснее, и мы подплыли к месту, где вся многоводная Янцзы уходила в десятиметровое сужение на левом повороте. Вот оно! Все приметы Nasty Drop сошлись в одном месте. Однако, после просмотра оказалось, что за поворотом река продолжала всё также гладко и спокойно течь вперед, уходя из виду за следующий поворот. Решив, что не упускать сказочное место для стоянки, мы остановились перед сужением на ночлег.

22.   06.08.03 / Ср.    Nasty Drop.

После нескольких изгибов каньона, в котором происходило сужение реки, горы стали расступаться, предвещая скорый выход в долину. На одном из склонов мы заметили пастухов, которые пасли овец и пепельно-серых яков. Заметив нас, пастухи начали оживленно кричать и размахивать руками. Мы тоже поздоровались в ответ. На том наши приветствия закончились, так как мы заплыли за поворот. За поворотом у нас появился другой объект для внимания, нарастающий шум воды. Быстро зачалились и пошли посмотреть, что это такое. Оказалось, что это первый порог Янцзы, тот самый Nasty Drop, о котором нас предупреждал Ансель. По всей ширине реки единой линией протянулся один большой слив, образованный каменной ступенькой. Вся вода море-реки простыней спадала через нее. У внутреннего, правого берега, к которому мы причалили, высота слива достигала полутора метров, у внешнего она была поменьше — около полметра. На небольшом расстоянии за сливом начиналась область метровых валов, дальний конец которой заканчивался уже в долине. Такое местоположение порога на самом выходе из каньона, когда, казалось бы, все неожиданности уже позади, было весьма коварным. Не удивительно, что порог получил эпитет nasty. Пока мы осматривали порог, по противоположному берегу до нас добежали пастухи и расселись как в амфитеатре рядами на траве в ожидании представления.

Стратегия прохода порога выработана была проста: со всей силы выгребать через струю на внешний берег, где падение воды было поменьше, и там уж как повезет. Задача оказалась сложнее, чем можно было подумать сначала. Упоры на нашем катамаране отсутствовали, и мы сидели на рюкзаках. Единственными нашими опорами были ступне ног и ягодицы. При такой неустойчивой посадке сильные движения волей-неволей приходилось делать медленно и осторожно, чтобы не слететь со своего места. По такому поводу Шура и Тихон даже одели свои спасжилеты, которые до сих пор неизменно были привязаны к рюкзакам в качестве спинки. Взятый взаймы спасжилет Тихона был ему не по размеру, налезал с превеликим трудом и снимался исключительно с посторонней помощью. Свобода дыхания в нем была непозволительной роскошью.

Несмотря на объективные трудности, лицом в грязь перед пастухами мы не ударили. Слаженно выгребли почти на самый левый берег и на скорости перепрыгнули через слив. Приземлились, учитывая наши обстоятельства, без потерь. Только одного Рому выбросило с баллона на середину катамарана, но он успел уцепиться за перекладины между баллонами и не упал в воду. Перегруппироваться времени не было, и мы с наплыва вошли в валы. К счастью, они скоро закончились, и мы очутились в долине. Река снова потекла плавно и размерено, как ни в чем не бывало.

В долине мы с часок понежились на солнышке, пока она не испортилась. Поднялся ветер. Так как единственное препятствие, Nasty Drop, был уже позади, и никаких неожиданностей не предвиделось, поставили парус и стали пытаться ходить галсами по узким протокам. Получилось. На прямых участках при попутном ветре разгонялись так, что буруны стали разбегаться из-под баллонов. В остальных случаях приходилось медленно лавировать, чтоб не вылететь на всех парусах на берег.

Совсем вечером пристали к глиняному тибетскому домику на берегу, который чуть не проплыли мимо из-за собственной нерасторопности. Общая ширина лабиринта рукавов реки в том месте была около километра. Не попав изначально в нужный рукав, мы в течение часа петляли по лабиринту, а затем тащили катамаран против течения. Но, в конце концов, вытащили. Отогнав камнями собак, подошли к домику. Внутри оказалась лишь одна женщина с двумя детьми. Всё семейство было напугано нашим неожиданным появлением в их краях. Только потом, после того как мы выклянчили вяленого мяса, масла и лепешек, заплатив 20 юаней, и наши преимущественно гастрономические намерения стали ясны, женщина успокоилась и даже стала нас угощать чаем. Шура принес видеокамеру и заснял жилище.

23.   07.08.03 / Чт.    В поисках юрты.

Утро принесло новые мягкие тона в наружном освещении, и видеосъемки тибетского быта продолжились. Перед отплытием подарили младшему ребенку, девочке лет четырех, мягкую игрушку, лошадку. Девочка пришла в восторг.

Установили стационарно парус и снова стали закладывать галсы. За цевья двух наших весел, трубы от которых пошли на мачту паруса, взяли припасенные со времен нашего постоя в Тотохеяне два деревянных черенка от лопат. Тем самым, мы лишились наших гарпунов и сменили тактику охоты на уток. Теперь мы пытались их догонять и давить баллонами. Утки же остались верны своему излюбленному приему, заныриванию под воду. Новая тактика успеха в поимке уток не принесла, зато позволила с большей эффективностью противостоять холодному, пронизывающему ветру, донимавшему нас как обычно.

Местность вокруг была ничем не примечательная, и мы весь день гребли, не суша весел. Вечером стали искать юрту, чтоб поставить рядом лагерь и попытаться разжиться продуктами. Питательные сублиматы, на которых базировался наш рацион, стали приедаться. Тихон почему-то не хотел юрты и саботировал наши поиски. Не понравилось ему вяленое мясо, что ли? Поголовное отсутствие юрт затянуло наши поиски допоздна. Над головой стали собираться тучи и готовиться излиться ежедневным и холодным дождем. Против лагеря Тихон ничего не имел, и мы успели его поставить до того, как этот дождь пошел.

24.   08.08.03 / Пт.    Второй культурный обмен.

С утра день выдался вполне обычным. Тихон не хотел вылезать из теплого спальника на мороз. Когда, наконец, поплыли, холмы разных оттенков продолжали сменять друг друга по берегам реки: зеленые, буро-зеленые, просто светло и тёмно-бурые, и т.п. Однако, в целом, местность приобретала более обжитой вид. Кое-где на склонах появились тропы и изгороди для скота. Стада яков, коз и овец становились тучнее.

Юрты, отсутствовавшие в предыдущий день, стали попадаться в невообразимых количествах, по одной в час. Такие изменения в хозяйственную деятельность внес простой сброс высоты на 200 метров до 4200. Вечером, уговорив Тихона не саботировать поиски юрты, снова задались поиском последней. На этот раз удача оказалась на нашей стороне, и в одной из излучин реки на изумрудном склоне холма мы заметили целую деревню. Пристали к ближайшему дому, из которого шел дымок.

Оставив Рому и Тихона заниматься лагерными делами, мы с Шура пошли в гости к тибетцам. Из дома к нам навстречу вышел хозяин, мужчина тридцати лет отроду, о чем он нам позднее поведал шесть раз показав пятерню. Рассмотрев нас поближе, хозяин пустил к себе в дом. Там мы познакомились с его женой и двумя детьми: сыном лет 8-10 и дочерью помладше. Кроме них в доме находилась непонятного возраста бабка, не сказавшая нам за вечер ни слова. Семья, как и женщина два дня назад, была немного испугана и в значительной мере удивлена нашим появлением. Особой радости нас видеть никто не показывал. Видимо, такой характер у северных тибетцев: пока не познакомятся с тобой поближе, даже имени своего не назовут.

Налаживание отношений мы начали с простых, естественных вещей: попрошайничества продуктов. При помощи мимики, жестов и англо-тибетского разговорника мы донесли до тибетцев эту частную цель нашего визита. То, что мы хотим молока (по-тибетски «ома») тибетцы уразумели без проблем. Вынесли бадью и налили нам в пятилитровую бутылку, одну из семи (!), в которых мы перевозили сублимированные овощи. С мясом, лепешками и маслом пришлось повозиться. Наше произношение тибетских названий этих продуктов отказывались понимать. Только после долгих разъяснений нам вынесли овечью ногу и дали четыре пресных кулича из непропеченного теста. Обстановка настороженности к нам со стороны тибетцев начала потихоньку разряжаться. Завязался ломаный разговор, большинства фраз которого служила для объяснения факта непонимания того, что говорит собеседник. В процессе нас накормили вкусной похлебкой («момо») из мяса и толстых ломтей теста в форме квадратиков, плавающих в приправленном бульоне.

После того как мы поели и заплатили за еду 50 юаней, которые мужик сам выбрал из пачки банкнот, по неопытности веером протянутых ему Шурой, мы засобирались уходить. Прихватили выторгованные продукты, и уже на пороге к своему ужасу обнаружили, что жемчужина нашей коллекции, овечья нога, абсолютно сырая. То есть, совсем термически не обработанная. Как-то объяснили, что нам надо ее сварить. Этим занялась хозяйка, а мы остались еще на два часа заниматься культурным обменом.

Чтобы не показаться надоедливыми и гостями, которые никак не хотят уходить, мы развлекали наших хозяев как могли. Показывали, как работает диктофон и налобные фонарики, все дружно хором вслух читали разговорник (к чтению тибетцы относятся очень трепетно, и при малейшей возможности стараются показать, что они умеют читать), интересовались здоровьем Далай-ламы, крутили молитвенные барабаны и сравнивали полуметровый ритуальный тибетский нож с моим крошечным стропорезом, выполненным по спецификациям альпинистского фильма «Vertical Limit«. Стропорез тибетцам очень понравился, они долго смеялись над его размерами.

Дождавшись хоть какой-то готовности мяса, мы распрощались и пошли в лагерь. Там нас радостно встретили Тихон и Рома. Вместе мы стали поглощать пищу. Тихон ел за троих и сожрал всё мясо. Оно оказалось недоваренным, и кроме Тихона никто на него серьезно не посягал. Ночью была жуткая гроза. Молнии били в близлежащие холмы в полукилометре вокруг деревни.

25.   09.08.03 / Сб.    Второй акт второго культурного обмена.

Как только солнышко встало, к нам пожаловали дорогие гости. Всем своим и соседними селами в округе с ответным визитом. Приехали на оплетенных кожаными фенечками байкерских мотоциклах вызывающей расцветки. Провезли с собой жен, детей, лохматых тибетских псов о красных ошейниках и прочую родню. Первым делом занялись осмотром нашей палатки и катамарана, как наиболее бросающихся в глаза вещей. Катамаран понравился, палатка тоже. Тибетские женщины предлагали нам отрезать кусок тента и продать на ткань, настолько она была хороша фактурой и нежно-синим цветом.

Теперь мы разыгрывали роль гостеприимных хозяев. Покатали сначала детей, а потом взрослых на катамаране по заводи. Попытались накормить свежими овощами из сублиматов производства «Гала-Гала», но взрослые наотрез отказались есть эту продукцию, а любопытные дети, попробовав, с отвращением выплевывали на землю. Дети не космонавты на орбите, просто так бяку кушать не станут.

Исчерпав развлечения в лагере, попросили наших вчерашних хозяев еще раз сходить к ним домой, чтобы заснять их быт при нормальном дневном освещении. Хозяева согласились, и весь табор на время перекочевал к ним во двор. Полуметровый ритуальный нож в серебряных ножнах исчез с глаз долой, наверное, забрали на дело, а вот молитвенный барабан остался. Покрутили его перед видеокамерой, разыграли другие сцены из простой тибетской жизни для документальных съемок.

Культурное утро давно закончилось и грозило перерасти в день. Мы пошли в лагерь собираться. Тибетцы увязались следом и к своему развлечению понаблюдали процесс сборки лагеря, включая великое таинство сворачивания и запихивания пятиместной палатки «Ежик» фирмы «Мегатест» в маленький мешок. Наконец мы погрузились на катамаран и, махнув на прощанье веслами, погребли дальше. Когда остановились на дневной перекус, к нам через протоки пытался пробраться тибетец с чайником. После нескольких неудачных попыток он стал размахивать чайником и зазывать к нему на чай. Но река звала, и надо было плыть дальше. С неприятным осадком на душе пришлось отказаться от его предложения. Это был первый из трех редких моментов за всё время нашего пребывания в Тибете, когда кто-то нас бескорыстно и по собственной инициативе приглашал к себе.

Подстать настроению не радовала и погода. Из-за сильного встречного ветра продвижение вперед происходило с трудом. Отчаянная гребля и охота за утками не согревала как и раньше. Замерзли на ветру до окоченения. Вечером в качестве профилактики обмороженных в гидроносках ног использовали спирт. Помогло, но его запасы катастрофически подходили к концу, что вселяло в сердца тревогу. Ночью лил дождь.

26.   10.08.03 / Вск.    Еще порог.

Хмурое и холодное утро неприветливо встретило нас. Вся воля была собрана в плотно сжатый кулак, чтобы вылезть из палатки и залезть в гидроноски. Ветер с упорством дикого осла продолжал дуть строго в лицо, сводя на нет все преимущества в использовании паруса, который из-за отсутствия оных не ставился.

Местность становилась всё более зеленой. Юрты и домишки стали настолько частыми, что всегда находились в поле зрения. Очень часто их обитатели замечали нас издалека, выходили на крутые берега, кричали и махали нам руками. У одного села мы даже заслышали звук мотора и заметили колеи, напоминающие дорогу. Но машин видно не было. Около этого селения мы завидели очередной Nasty Drop. На этом участке река разгонялась до 12 км/ч согласно GPS, и из-за скорости шла серией валов. Из-за отсутствия упоров препятствие сие мы обошли впритирку к внешнему берегу. Кроме того из-за холодины никто не хотел быть обрызганным в процессе прохождения порога. Всего проплыли 46 километров — второй результат по пройденной дистанции за один день.

Вечером Тихон и Рома ходили к ближайшим юртам за съестным. Съестного не принесли, но рассказали занимательную историю про одну старушку, принявшую их за китайцев и на все вопросы громко выкрикивающую одно и то же слово «миё», что по-китайски означает «нет» (в смысле отсутствия).

Отступление (в стиле Жюль Верна): в последние два дня сплава местность кардинально изменила свой характер. Во-первых, вместо разбоев в просторных межхребтовых равнинах, что были до этого, появилось одно речное русло, текшее теперь промеж часто и беспорядочно натыканных шотландско-ирландских холмов, что прибавило разнообразия в наш водный туризм. Во-вторых, голь степи сменилась растительностью в виде кустов. Так проявилось и сказалось на климате падение высоты всего на 200 метров. В-третьих, берега, на которых кусты произрастали, стали отвесными. В них то здесь, то там было видно множество дырок с пернатой живностью внутри. Некоторые из них, на вид напоминающие соколов провожали наш катамаран в течение нескольких километров.

27.   11.08.03 / Пн.    Тибетская зима.

Предчувствуя, что плыть осталось недолго, собирались неспешно. Можно сказать, с ленцой, если судить по Тихону. Смрадное дыхание цивилизации чувствовалось во всем. По одному (правому) берегу со вчерашнего дня тянулась заброшенная дорога. По другой — она то появлялась, то исчезала. Вдруг у одной из юрт мы заслышали звук мотора и увидели аж целых три грузовика. Транспорт есть — приплыли.

Антистапель (разборка нашего плавучего средства) происходил рядом с мостом через Янцзы, вторым, который мы видели после моста в Тотохеяне. За час до этого события за нас начали догонять тяжелые грозовые тучи. Около моста они нас догнали. Резко похолодало с 15С до 0-5С. В подтверждение пошел плотный град. Прятаться было негде, мост для этого не годился. Град лупил нещадно. Сбились в кучу, свернулись калачиком и подставили граду спины, что было единственно щадящей позицией. При попытке выставить руку отбивались пальцы. Продолжалось буйство природы около пятнадцати минут. За это время успело намести маленькие сугробы вокруг самих нас и наших рюкзаков. Затем пошел мерзкий дождь. Под ним задубевшими от холода пальцами начали разбирать катамаран. Многие его элементы процесс разборки не пережили. На противоположной стороне реки в это время с шумом сходили оползни.

В замучено-заиндевевшем состоянии с мокрым и грязным баллонами катамарана подмышкой вышли на дорогу ловить машину на город Чжидоу (Zhidoi). Машину в виде микроавтобуса поймали на удивление быстро. Сторговались за 12,5 юаней с человека с грузом при реальной стоимости в 10, которую платили местные, как выяснилось потом. Забившись с рюкзаками и одним тибетцем в микроавтобус на 6 человек, доехали за час до города. По внешнему облику и сути Чжидоу походил на Тотохеянь как две капли воды, только был раз в пять больше. С высоты второго этажа постоялого двора, куда мы заселились за 25 юаней с человека, хорошо была видна единственная и главная улица города длинной в километр. По обе ее стороны, совсем как на диком западе, располагались в ряд всякие заведения и жилые постройки. Всё купалось в грязи. Не было только ковбоев, покуривающих Мальборо. Вечером на нашем этаже нам встретились странная группа тибетцев. Скоро мы догадались, что это музыканты. Они пригласили нас к себе в номер, где играли на аккордеоне, свирели и тамтамах и репетировали национальные танцы. Тихон принес свою дудку, и начался культурный обмен. Посидели, распили их и нашу «русскую» водку (спирт). От тибетцев мы узнали, что на следующий день будет ярмарка и показ народного творчества, куда они нас пригласили посмотреть их выступление. Затем все разошлись спать, а Тихон и Шурой пошли в ресторан наезжать на местных авторитетов.

28.   12.08.03 / Вт.    Ярмарка.

В дальнем углу нашего постоялого двора за лужами и кучами приютился маленький монастырь с одним монахом, который хоть и был один, но оказался в поле воином и вел службу по всем правилам. Он обаял Тихона и Шуру, и они пошли к нему якшаться. Тем временем я позвонил в Москву из уличного телефон-автомата. На удивление это оказалось совсем нетрудно сделать, учитывая захолустье, в котором мы находились. Хвала китайским связникам, однако. Неудобство заключалось лишь в тарифе: 1 доллар США за минуту по китайской телефонной карточке. Причём тариф был единым, куда бы за рубеж вы не звонили. Тихон и Рома сходили на разведку за город узнать, если какая дорога вдоль нашего пешего маршрута к Меконгу. Вернувшись, они рассказали про ярмарку, которая располагалась непосредственно за городом и была приурочена к 50-летию непонятно чего. На ярмарку пошли всей гурьбой.

На большой площади были раскинуты шатры и палатки тибетцев, развешаны молитвенные флаги выстроены ступы (чортены, Chorten), схематично изображающие лик и фигуру Будды. Чувствовалось, что нам откровенно повезло, что мы оказались в этом, нужном месте в этот, нужный час. Пару дней раньше или позже на этом месте нас бы встретил пустой луг, а не нынешнее веселье. Меж рядов, где велась бойкая торговля этническими и культовыми изделиями народных промыслов, едой и китайским ширпотребом, чинно ходила разодетая в традиционные тибетские наряды публика.

Одетых в обычную одежду из потрепанного пиджачка и заляпанных штанов тоже было в избытке. Были и откровенные попрошайки, и побирающиеся ради святых целей монахи. На отдельной огороженной площади были возведены трибуны, и проходили смотр-состязания в тибетских народных танцах под живой аккомпанемент. На трибунах восседали китайские государственные чины, жюри и ведущая, дама в белом наряде имперских времен, вычитывающая в микрофон. На самой поляне несколько ансамблей из 30-40 человек по очереди танцевали обязательную и произвольною программу. Там мы встретили наших вчерашних знакомых

На ярмарку мы потратили целый день и фотопленку. Глазели, общались, приценивались к безделушкам, вкушали яства, маялись желудком. Короче, занимались культурным туризмом. Тибетцев, в свою очередь, облик белого человека также не оставлял равнодушным. Еще не понятно кто на кого дивился больше: мы на них, или они на нас. Некоторые даже просились с нами сфотографироваться на память. Мелочь, а приятно. Вечером довольные и пресыщенные мы возвратились к себе. Выход на пеший маршрут был перенесен на следующий день.

29.   13.08.03 / Ср.    Бесцельно прожитый день.

День начался с твердой решимости найти транспорт до промежуточного пункта нашего пешего маршрута, некого места Куксинбинхэ. Деревня это, город или что-то иное из карты определить было невозможно, но туда шла дорога. Спустились вниз поесть в харчевню нашего двора. В ресторане нас уже знали и без разговоров сразу же выставили комплексный завтрак за 36 юаней на всех. В этот конкретный раз он оказался вкусным. После сытной еды далеко ходить не хотелось.

Поэтому пошли во двор торговаться со водителями нескольких стоявших там грузовичков и джипов. Объяснялись долго. Никто никакого Куксинбинхэ не знал. А если знал, то не знал, есть ли туда дорога. Озадаченность местных жителей навевала тревожные мысли и рождала сомнения. Наконец один тибетец вызвался попробовать нас туда довести, ориентируясь уже по ходу дела. Но только днем в 16:00, ибо до этого у него были дела. Посредником в переговорах выступал хозяин нашего двора. В благонадежность его и тибетца мы не поверили и начали искать транспорт, чтобы уехать раньше. Зашли в гости к образованным геодезистам-китайцам. Они долго изучали карту и сверяли координаты. Но потом всё же решили, что дороги на Куксинбинхэ нет, и везти нас отказались. На этом наши поиски скоропостижно закончились, так как Тихон и Шура после неудачи принялись «дуплить», то есть отвлекаться на всякую ерунду и сувениры.

В 16:00, обещанный срок, никто за нами не приехал. Через час после этого Тихон и Шура вылезли из кельи придорожного монаха, и мы смогли, хотя и пешком, двинуться в путь. Только одели рюкзаки, как приехал наш водитель. Сделав удивленное лицо и кося под дурочка иными доступными способами, он разводил руками и давал понять, что ни о каком договоре на извоз не знает. Плюнув на всё и не заплатив не обеспечившему нашу сделку хозяину двора за одну ночь, мы снова надели рюкзаки и двинулись в путь. Далеко не ушли, пройдя 3 км, встали лагерем сразу за городом. 45 кг на себе тащить — не шутки. Место было шикарнейшее: ровный английский газон, прозрачный ручеек под боком и карликовые деревья, как в африканских саваннах. Всё в сплавленном стиле японского сада и поля для гольфа в Новой Англии. Вечером все испортил дождь.

30.   14.08.03 / Чт.    Тяжёлая дорога от Чжидоу.

Аккомпанемент дождя возвестил утро и потом преследовал на весь день. Собрались и уныло побрели вверх по реке. Вскоре на противоположном берегу вблизи дороги к поселку Тацандо увидели монастырь. Центральное здание высилось на склоне холма на несколько этажей и было облеплено хозяйственными и вспомогательными постройками. Перед монастырем река была перегорожена плотиной, большая часть которой из-за идущих непрерывно дождей была скрыта под водой.

К обеду мы вышли на ответвление нашего притока, реки Эдацюй. Поесть решили в ближайшей тибетской хижине, и заодно расспросить про «мото» (по-тибетски мотоцикл), яков и другой гужевой транспорт для рюкзаков и средства передвижения для нас самих. В ответ хозяин хижины только открывал рот, выдавал возгласы удивления и отказывался нас понимать. Еда, которой он нас после наших настойчивых жестов голода неохотно покормил, тоже оставляла желать лучшего: чай с привкусом и цветом мыла, цампа (tsampa) без масла и сахара. Видя такое гостеприимство, мы помогли себе сами и нашли во дворе сушившиеся сырные катушки с плесенью. Их приходилось долго разгрызать, но они были сытными и неплохи на вкус.

Описывая вместе с рекой петли, с трудом дотащились до маленького хутора. День и силы были на исходе. Всего за день прошли 15 километров по прямой, осталось 85. В грустном расположении духа встали на ночлег. Вечером на «мото» приехали окрестные тибетцы. Стали торговаться за лошадей, яков, мотоциклы и носильщиков. Торги закончились на отметке 260-280 юаней за каждые 10 километров провоза четырех рюкзаков и одного сопровождающего. Довольные, легли спать, предвкушая еще падение цен на следующий день.

31.   15.08.03 / Пт.    Как нас кинули в наш юбилей.

Тибетцы приехали на трех мотоциклах. Больше, видимо, не нашли или поленились. Увидев нашу аптечку, они сразу стали показывать на свои недуги и очень настойчиво просить выдать им какое-нибудь лекарство. Вера в искусство (магию ?) белого врача у тибетцев была сильна, и отвертеться не удалось. Пришлось играть в доктора: с многоумным видом щупать пульс, так традиционные тибетские врачи через телесный контакт определяют двухсот возможные рассогласования в жизненных силах организма, и скармливать в безобидных дозах угольные таблетки и витамины. С актерским талантом роль врачевателя исполнил Тихон. Тибетцы остались довольны, а мы сбили цену за мотоциклы еще ниже.

Рюкзаки вязали по два на мотоцикл, продемонстрировав весь арсенал узлов и вязок поклажи. К арсеналу тибетцы остались равнодушны и в возбуждение от диковинных узлов не пришли. Рюкзаки сильно выпирали за габариты мотоциклов и придавали им дополнительную неустойчивость. На третий мотоцикл сел Шура и караван тронулся в путь. Скоро он скрылся из виду, оставив Тихона, Рому и меня в одиночестве на дороге. Дорога была хорошая, укатанная многими мотоциклами. Идти по ней без груза было одно удовольствие. За два часа в режиме наслаждения добежали до следующего хутора, располагавшегося на слиянии реки и притока. По дороге подобрали банку с субли-овощами, деревянный шест и другие высыпавшиеся из рюкзаков вещи.

Горные луга вдоль Эдацюя были знатные для выпаса скота, поэтому селения располагались тесно друг к другу. При входе на хутор раздетый по пояс Тихон с обритой на индейский лад испугал местных детишек, игравших у ручья. Они сбились в кучу и стали плакать. Прибежавшим взрослым, их насилу удалось успокоить, взрослые были тоже встревожены не меньше детей. Не останавливаясь, мы поспешили пройти сквозь хутор. Около хутора река уходила резко направо, туда согласно карте лежал наш путь, и шла дорога. На деле же дорога же не сворачивала вместе с рекой, а шла прямо вдоль ее маленького притока, чудом умудрившегося промыть долину не уже основной реки. Шуры и рюкзаков видно не было. Подумав над не соответствием ожиданий и реальности, мы пошли вдоль основного русла. Скоро стало понятно, что из-за прижимов реки к скалам мотоциклы проехать здесь не смогут. Пройдя еще немного вперед, мы свернули от реки и полезли вверх на скалы. Таким образом, мы думали не возвращаться назад к хутору и сократить свой путь, напрямую выбравшись к дороге вдоль притока через отделявшие его от реки холмы. Там мы смогли бы перехватить наш караван на пути назад, и разузнать о судьбе вещей и Шуры.

По холмам мы ходили долго. Преимущественное направление хребтов оказалось перпендикулярно нашему курсу, и приходилось постоянно сбрасывать и набирать высоту. Зарядил дождь, всё стало мокрое. Через какое-то время вышли на полутропинку-полудорогу, ведущую в самое сердце холмов. Она уходила в общем направлении нашего маршрута, и мы сразу же решили, что это объезд прижимов у реки, просто не совсем верно указанный на грубой 5-км карте. Вопреки прогнозам дорога, обойдя прижимы, вниз к реке не спустилась, а закончилась в малом цирке с несколькими строениями посередине. Расспросы обитателей на предмет проезда нашего каравана к определенному ответу не привели. Тибетцы лишь открывали рты в знак вопроса и молча разглядывали нас. Оставив тибетцев дивиться в ступоре дальше, мы пошли по новому пути к реке. Дороги там уже не было, зато были еще домики. Тамошние обитатели оказались сообразительней. Увидев одного парламентера Тихона, они с радостью пригласили его к себе в дом на чай. Когда подошли мы, гостеприимство вмиг улетучилось, и дальше ограды нас не пустили. Так что не верьте путеводителю Lonely Planet, когда наткнетесь в нем на рассказы о хваленом тибетском гостеприимстве.

Вернулись к реке, пошли обратно к хутору. Еще издалека увидели около него расстеленный красный баллон катамарана. Его растянул Шура, чтобы привлечь наше внимание. Экспедиция воссоединилась. Оказалось, что от лихой езды, он пропустил поворот и проехал вперед по дороге вдоль притока. Пришлось возвращаться назад. К развилке он подъехал через час после того, как мы там прошли. По его рассказам деловая репутация наших извозчиков была изрядно подмочена. Они останавливались строго после каждых 10 км и требовали расчета прямо на месте. Кроме того, они требовали деньги даже за обратную дорогу, и поигрывали ножичком время от времени. В результате отдали 700 юаней, почти $100, за 3 часа извоза — кошмарную сумму, пробившую брешь в наших финансах.

Из-за прижимов стали переправляться по упрощенной схеме, на связанных баллонах, на другой берег. Завершили процесс в темноте. Поставили лагерь и отметили юбилей, ровно месяц с начала похода, распитием двух пол-литров китайской рисовой водки, имевшей весьма оригинальный, то гадкий вкус.

32.   16.08.03 / Сб.    Великое облегчение.

Первым делом с утра, стали избавляться от ненужных вещей. Скорость нашего передвижения оставляла желать лучшего: всего 15 км в день при запланированных 20. Большая часть продуктов оказалась выкинутой, как и многое другое несъестное барахло. В итоге общий вес уменьшился, по крайней мере, на 20 кг, по 5 на человека — неплохо. Пошли быстрее, в основном за счет укороченного времени отдыха между переходами. За полтора часа прошли всю местность, исследованную во время блужданий в предыдущий день, и вышли к вратам «Ородруина». Так мы назвали 20-метровые ворота в узком скальном хребте, через которые в долину втекала река. Малая, 50-метровая высота хребта, узость и гладкие отвесные стены придавали ему вид специально построенной крепостной стены. Особенность и сакральный характер места были давно подмечены тибетцами, на что указывали строчки молитв, в изобилии выбитые на скалах. Над воротами парили орлы.

Прямиком через ворота пройти не смогли, мешал прижим на нашей стороне реки. Обошли их поверху, по склону долины. На это ушло около двух часов. Много фотографировали и снимали на видеокамеру. Нашли пещеру, часто навещаемую отшельниками. Она была закопчена масляными лампадами и покрыта мантрами на тибетском и рисунками религиозного характера.

За воротами располагалась долина почти круглой формы. Посреди нее располагалась стойбище из нескольких юрт. На дальней стороне долины река раздваивалась и уходила в тесные каньоны. В один из каньонов вела тропа. Тропа то спускалась к воде, то забиралась вверх на кручи. Время от времени на ней попадались лошадиные следы, окурки и другие признаки цивилизации. Хотя мы никого не встретили на пути, по тибетским меркам тропа была оживленной. Километров через пять каньон сузился до пары десятков метров и оказался завален каменными глыбами. Вода вырывалась из-под них, образуя причудливые водовороты. Скалы были расписаны ритуальными мантрами. Тропа уверенно перебиралась через завал и выходила в широкую долину. На выходе из каньона на одной из его стен зияло черное отверстие пещеры. Рядом с ней приютилась временно пустовавшая маленькая будка монаха-отшельника, к ней вела тропинка. Между стен каньона, через реку, были натянуты веревки с молитвенными флагами.

Долина, в которую мы вышли, со всех сторон была окружена горами. На тучном пастбище в центре стояли юрты и паслись стада яков. Стемнело. Мы поставили наш лагерь неподалеку от юрт, купили молока и лепешек и залегли спать. Расстояние, пройденное за день, была немного меньше 10 км, как известил нас GPS. При этом мы шли почти по прямой и заметно облегчившись. Вот что значит часы, потраченные утром на видеосъемки и, самое обидное, на всякие ненужные вещи, удачно характеризуемые их страстным апологетом Тихоном глаголом «дуплить». В общем, чувствовалась, что первая, водная, часть нашего похода затягивалась, и перспективы уложиться в сроки и попасть в Западный Тибет таяли на глазах.

33.   17.08.03 / Вск.    Куксинбинхэ.

Ночь прошла спокойно. Для меня и Тихона, лежавших в середине палатки. А вот Шуре и Роме пришлось бдеть всю ночь и время от времени отгонять яков, которые в темноте принимали палатку за валун и норовили привалиться к нему спиной. За ночь всё стадо постепенно мигрировало на нашу поляну. Проснулись мы окруженные со всех сторон яками, которых приходилось отгонять постоянно, сменяя друг друга на этом посту. Яки проявляли повышенный интерес к палатке и пытались подбираться к ней на расстояние вытянутой шеи. К счастью, несмотря на свои внушительные размеры и массу, яки чутко реагировали на имитацию броска камня или, если это не действовало, то на сам бросок камня, и спасались бегством. Спасибо тибетцам, выработавшим в них этот рефлекс.

Поборов яков и собравшись, мы покинули место. Прошли еще один каньон и попали в живописную долину, вольготно раскинувшуюся средь заснеженных скалистых хребтов. Посреди долины сливались два равноценных притока, образуя Эдоцюй. Залитые солнцем аккуратные луга с коротко постриженной травой, высившиеся пики, сверкающие горные ручья, образовывали идеал высокогорной экологической системы. Мимо такого места нельзя было пройти без глубокого его созерцания, не удивительно, что оно получило имя собственное — Куксинбинхэ. В качестве предварительной медитации и настройке на созерцание мы расположились на обед около реки.

Во время обеда мы сверили карты, обсудили положение и решили, что оставшихся в распоряжении пары дней может не хватить на наш маршрут до истоков реки Дза-чу (Dza-chu), который вместе с другим притоком Дзе-чу (Dze-chu), рождал Меконг (Mekong). Согласно карте мы всё время должны были идти хоть по плохенькой, но всё же автомобильной дороге, в то время как на самом деле она закончилась пару дней назад у хутора. Дальше наш путь сходил с дороги и шел по тропе. Какова эта тропа была на деле, никто судить не брался. Резонно было предположить, что она отсутствовала вовсе. В любом случае, означало всё это одно — еще более медленные темпы продвижения. Кроме того, участок маршрута проходил через два крутых хребта, и предусматривал траверс склона вершины 5801 на пару сотен метров ниже её высшей точки. Глядя на скальные вершины вокруг, было сомнительно, что местные пастухи избрали такой путь для перегона скота и, как следствие, протоптали там тропу. Несмотря на всю привлекательность этого маршрута с точки зрения горного туризма, от него отказались в пользу более прямолинейного и короткого выхода к реке Дзе-чу. В плане водного туризма такая альтернатива была еще примечательна тем, что мы могли совершить первопрохождение этой реки, а не повторять маршрут японской экспедиции 1998 года вдоль Дза-чу, который планировался изначально. В качестве утешительного приза нам предстояло перетащить катамаран через перевал выше 5100м, что для поддержания высотного опыта было тоже неплохо.

Покинув Куксинбинхэ, мы снова углубились в ущелье. Вечером вышли к месту силы. На зеленой траве из больших камней был выложен правильный прямоугольник размером 5 на 10 метров. На всех камнях были выбиты либо короткие мантры, либо целые страницы из священных книг. Многие были раскрашены. По истертому виду надписей можно было судить, что многие из них были выбиты еще до китайской оккупации Тибета около 50 лет назад.

34.   18.08.03 / Пн.    Каньон.

Через километр вышли на очередную развилку реки. Оба притока были примерно одинакового расхода. Один приток уходил налево в солнечный пологий каньон с покрытыми травой склонами, другой — в какую-то мрачную мешанину из скал, в которой чудесным образом растворялась река. Четверым хоббитцам, с которыми мы в шутку стали себя отождествлять, лезть туда совсем не хотелось. Вид у каньона был мрачный. В его конце виднелись припорошенные снегом скальные пики с отвесные стенками, в боковых разломах — жандармы в строгом альпийском стиле, способные вызвать уважение у видавших виды восходителей на Materhorn, Aiguille du Dru или Eigernordwand. Оставались бы хоббитцы дома.

У развилки располагался заброшенный домик с провалившейся крышей. Постепенно китайское владычество дотягивалось и сюда, приводя к упадку в традиционной экономике Тибета и оттоку пастухов в города. Около домика нашли брод, перебрались на противоположный берег и углубились в каньон. Тропа, по которой мы шли, скоро исчезла в воде. Видимо, она была сезонной, и пользовались ей только осенью или зимой, во время падения уровня воды. Внизу был один сплошной прижим, поэтому полезли вверх в надежде найти полочки или откосы и по ним продвинуться дальше вглубь каньона. С рюкзаками это заняло у нас полдня. Пролезли около километра, зато наконец-то вышли на тропу, которая вынырнула из воды. Дальше пошло лучше, что и ожидалось исходя из общей горной структуры в этой части Тибета и тенденции ущельев сливаться друг с другом через тесные скальные ворота.

Тропа, на которую мы вышли, была хорошо утоптана и сомнений не вызывала. Но скоро она убедительно перешла на другой берег. Разведка показала, что нам необходимо переправляться вслед за тропой. Снова надули два баллона и связали их вместе. Течение реки было быстрое, но в месте перехода сама она была шириной не больше 10 метров. Сначала попытались переправить баллоны с человеком на другой берег по технологии кораблик, управляя ими с берега. Но из-за напора воды судно всё время подтапливалось и грозило вырваться из-под контроля. Тогда Шура и Тихон на веслах вручную перегребли на другой берег после чего, таская баллоны на веревках между берегов, переправили груз и оставшихся людей. Переправа прошла технически грамотно, но с надувом и сдувом баллонов заняла оставшуюся часть дня. Когда по тропе мы выбрались из каньона на террасу в обход излучины реки, было уже поздно. Заночевали прямо там, под массивными теряющимися в облаках скалами. Далеко впереди меж расступившихся гор виднелась наша река, окончательно вышедшая из каньонов. На дальних склонах виднелся снег, было холодно. Ели гречку с сублимированным мясом, по преимуществу составлявшие наш рацион после облегчения. Под спирт незамысловатое блюдо шло неплохо.

35.   19.08.03 / Вт.    Исход.

С утра похолодало еще больше, и пошел снег. Разложенные сушиться на травке баллоны остались по-прежнему тяжелыми от пропитавшей их воды. С холодом боролись в палатке. К обеду снег кончился, и немного потеплело. Быстро собрались и, пользуясь погодой, пошли дальше в сторону реки. Вышли в долину. Дальше передвигались по заболоченной местности, прыгая с кочки на кочку. Да! Оказывается бывает и такое на высоте почти в пять километров. К концу дня подошли к юртам и стали около них лагерем. Подход к юртам осуществлялся с стороны нашего конечного назначения, района города Дзадо (Zadoi), и таким образом линия своеобразного транспортного водораздела была нами пересечена.

После обустройства пошли в гости к тибетцам. Они оказались очень гостеприимными. Без упрашивания накормили потрясающим момо, угостили цампой и напоили чаем. Последующий культурный обмен прошел также на ура. Нам показали плакат тибетских божеств и высоких лам, выстроенных по ранжиру на фоне гор и неба, мы же в ответ ознакомили тибетцев с последними достижениями западной науки и техники. Провожал до палаток нас молодой тибетец, потом долго и внимательно смотревший, как мы залазим в спальники и укладываемся спать.

36.   20.08.03 / Ср.    Перевал о пяти километрах.

Утром тибетцы нанесли ответный визит. Посмотрели, что внутри, что снаружи. Мы решили поторговаться с ними за лошадей. Тибетцы показали заинтересованность. Торги вел глава семейства, пожилой тибетец, одетый по последнему писку моды в форменную жилетку китайского PSB. В результате сошлись на двух лошадях для перевоза рюкзаков через перевал на 15 км либо за 300 юаней и ножик Тихона, либо за 400, но без ножика. Как истинный самурай Тихон с ножиком расстаться не мог, поэтому остановились на втором варианте. На прощание накормили тибетцев таблетками, к которым они оказались не в меньшей степени охочи, чем наши предыдущие извозчики.

В провожатые нам выделили того самого молодого тибетца, который разглядывал, как мы укладываемся спать в предыдущий день. Он вскочил на лошадь и, пользуясь предоставленной возможностью, бодро ускакал вперед навещать друзей и знакомым, живущих по дороге, которых у него было в изобилии. Позже мы видели его только эпизодически, когда он на короткое время прискакивал посмотреть на наше продвижение. Управлялись с лошадьми мы полностью сами. Поначалу лошади упрямились и ленились везти поклажу, так что приходилось применять меры воздействия. Но затем мы приноровились, а лошади к нам привыкли. За исключением происшествия, когда с одной из них слетел груз вместе с седлом и попоной, больших проблем с животными не было. Тихон даже покатался на одном из них.

Через 8 км от лагеря вышли на перевал. GPS показал отметку в 5046 м, где-то на 100 метров ниже, чем обещали карты. Погода была отвратительная: холодный ветер и дождь. Мы быстро начали спускаться. Тут сзади показался наш тибетец. Он прокричал традиционную мантру, когда проезжал перевал, и приблизился к нам. Он, было, попытался заявить, что положенные 15 км мы уже прошли, но тут мы достали цветные карты и GPS и популярно объяснили, что он ошибается. Тибетец как-то не очень убедился, но вид карт и прибора уважение в нем вызвал. Кроме того, в сущности, он был добродушным и покладистым малым, поэтому, покрутившись еще немного, он умчался вперед. Снова увидели его мы только под конец дня.

Остаток пути проходил по тропе проложенной по сложной пересеченной местности. Управление лошадьми в этих условиях приковывало все внимание. Однако, благодаря природным наклонностям отдельных членов команды к конному туризму мы преодолели трудности и вышли под конец дня к юртам на берегу горного потока, нашей Дзе-чу. Всего переход в 16 км по прямой занял у нас 8 часов. Около юрт нас встретил наш провожатый. Мы передали лошадей и плату ему, и он сразу же поехал назад. Было уже 7 часов вечера и светлого времени на обратный путь оставалось мало. Мы же взвалили рюкзаки и пошли до слияния Дзе-чу и крупного притока, видневшегося в километре от юрт. Расход воды после слияния был достаточный, чтобы плыть на катамаране, и оттуда можно было начинать сплав. Стапель был назначен на следующий день.

Вечерний контакт с местным населением прошел не очень удачно. Продать молока, которое в хозяйствах обычно всегда в избытке после вечерней дойки яков, нам захотели лишь после долгих уговоров. О другой еде речи не шло, довольствовались верными сублиматами. Что бы мы делали без них?

37.   21.08.03 / Чт.    Второй стапель.

Погода с самого утра способствовала стапелю. Начали строить катамаран под обозрение местных, то проезжавших на лошадях из долины ниже, то приходивших сверху из юрт. И те, и те на наши просьбы о еде нам неизменно отвечали ставшее привычным «миё», китайским «нет», и больше мешались под ногами, нежели служили какой-либо пользе.

Стапель шел весьма неспешно. Пока связывали раму и надували баллоны, прошла половина дня. Процесс время от времени прерывался получасовым дождиком, сменявшимся снова солнцем. Потом начали придумывать из чего и как изготовить упоры для ног. А потребность в них была: неизвестность и сюрпризы во время первопрохождения не оставляли места для экспериментов в сфере техники безопасности. Касок и штанов из пенки у нас не было, кроме того, спас-жилеты обладали малым водоизмещением на 10 литров, и имели емкости сомнительной прочности. На речке с предполагаемыми порогами выше IV-ой категории сложности за борт нам лучше было не вываливаться. В конце концов, разработали неплохую систему из лямок рюкзаков. Однако, был уже глубокий вечер, и заночевали мы на том же самом месте, решив выплыть на следующий день.

38.   22.08.03 / Пт.    Пропущенный день рождения.

Как и планировали, поплыли с самого утра. Река была неглубока, неширока и чиста как слеза ангела. Внизу были видны камни на дне проносящиеся под баллонами катамарана. Смотрелось интересно, но было не до этого: на узком перегороженном камнями русле постоянно приходилось маневрировать и грести, непокладая сил. Катание на валах тоже отвлекало от созерцания окружающей природы, купающейся в редких солнечных лучах. Тем не менее, плыть было в большое удовольствие, да и какой русский не любит быстрой езды? Праздничный обед в честь день рождения Тихона состоялся на берегу возле японского сада камней, как мыслил бы его японский писатель Ясунари Кавабата.

Постепенно в реку вливались всё новые ручейки, и она набирала силу. К сожалению, с прибавляющимся расходом воды, убавлялась ее прозрачность. К ближайшему населенном пункту приплыли быстро, но уже по желтоватой мутной воде, приобретшей свой цвет от размытых пород. Населенный пункт был маленьким китайским строительным лагерем у моста на трассе Юшу (Yushu) — Дзадо.

Тихон пошел в поселок закупать горячительное и закуску, чтобы выставить на праздновании своего дня рождения вечером, а я, поздравив его со знаменательным событием, пошел ловить машину в город Юшу. К сожалению, мне нужен был интернет или на худой конец телефон для решения некоторых возникших личных проблем. По дороге я также должен был закупить еду на оставшуюся неделю сплава по Дзе-чу. Было уже темно, транспорт не ездил. Машину удалось поймать не скоро. Ей оказался военный грузовик с крытым кузовом и тремя китайскими солдатами в кабине. Я залез в кузов, но мы не тронулись с места. Что-то сломалось в двигателе. Чинили час общими усилиями. Поехали, когда было уже девять вечера. Ломались часто, ехали долго. Но 160 км до Юшу всё же проехали. Все это время я, как мог, спал на досках в кузове, время от времени солдаты светили фонариком через заднее стекло кабины в кузов, проверяя жив я или нет.

Высадили меня на окраине города около военной части далеко за полночь. Сначала я не понял, где нахожусь. Темень стояла непроглядная. Пройдя с полкилометра вперед по улице, я заметил первые тусклые лампочки на заборах. Скоро появилась автозаправка. Там я подцепил двух молодых спившихся тибетцев. Один из них знал английское слово you, с которого он начинал и которым заканчивал каждую свою фразу, другой просто сосредоточенно молчал и предлагал мне начатую бутылку дешевого китайского пива. Проводить меня до интернет-кафе мои знакомые не могли, так как не понимали что это такое, а сам я расположение города не знал. Да и какое кафе в два часа ночи? Желание спать пересилило, и я заселился в гостиницу. Со знакомыми пришлось насильно расстаться по дороге. Ночью, после того как я улегся спать, в комнату неожиданно ввалились хозяева гостиницы, приведя с собой своих знакомых и домочадцев. Включив свет, они начали друг другу на меня показывать: что делать, белый человек в закрытом городе Юшу в диковинку. Скоро, однако, они убрались, и я продолжил прерванный сон.

39.   23.08.03 / Сб.    Юшу.

Проснулся ни свет, ни заря. Чтобы не терять времени в ожидании, пока откроется офис телекоммуникационного монополиста China Telecom, пошел закупаться продуктами на сплав. По дороге встретил голландку неопределенного возраста и занятий. Она навела меня на лучшую в Юшу гостиницу Yushu Hotel, в которой можно было купить телефонные карточки, чтоб позвонить из уличного автомата. Купив карточку, я уже собрался звонить, как тут мой взгляд неожиданно натолкнулся на сладкое латинское сочетание «.net«, спрятавшееся посреди иероглифов на одной из вывесок. Под вывеской, и вправду, оказалось интернет-кафе. За три часа мои проблемы были улажены, и я засобирался в обратный путь. Предстояло лишь поймать машину в сторону Дзадо.

Правила автостопа, услышанные мной от Ромы, гласили, что машину лучше ловить за городом. Кроме того, надо было еще обойти дорожный пост на выезде из города, который я заприметил в предыдущий день, когда ехал с солдатами. Обход удался, несмотря на толпу шумной ребятни, которую я собрал, пока добирался до поста. До развилки дороги на Нанчень (Nangqen) и Дзадо я доехал, сменив три машины. Сначала меня провезли пару километров на строительном грузовичке. Затем попутешествовал с китайскими студентами, ехавшими в аэропорт Юшу. А затем прокатился с тибетским таксистом, который возил богатых клиентов из Нанчени в Юшу, и возвращался порожняком обратно. На развилке, обедающие там монахи, помогли мне сесть в микроавтобус к двум тибетцам, на котором я быстро доехал оставшиеся 100 км до моста через Дзе-Чу.

Как я узнал в лагере ребята неплохо отпраздновали день рождения Тихона, и теперь отсыпались и отъедались в местной таверне, а заодно отбивались от местных любопытствующих, которые осаждали их весь день. Видеть меня так скоро или вообще обратно не надеялись, поэтому поводу насочиняли частушки о моих приключениях в PSB.

Описание города Юшу: Город представляет собой Т-образное пересечение двух главных улиц, образованными тремя дорогами на Нанчень, Джидоу и Ченгду (Chеndu). Улица в основании буквы «Т» около 2 км длиной, на ее конце располагается дорожный пост и жилые кварталы трущобного вида. Фешенебельные магазины, гостиницы типа Yushu Hotel, интернет-кафе и прочие заведения, а также большинство рыночной активности концентрируются около пересечения главных улиц. Там же установлен неработающий и единственный в городе светофор. На холме справа виден монастырь, на улицах много тибетских монахов. China Telecom, харчевни и гостиницы попроще находятся в середине улицы в основании «Т».

40.   24.08.03 / Вск.    Первый каньон Дзе-чу.

Поплыли под прощальные взмахи местных строителей. Река стала петлять и разбилась на протоки. Долина закончилась, дорога на Юшу, шедшая вдоль реки, свернула на перевал, а мы поплыли дальше. На выходе обнаружился не нанесенный на карте мост, занесли его в GPS. Еще через час приплыли к отвесной гряде скал без видимого прохода, вполне в духе структуры слияния долин, которую мы наблюдали в прошедшие недели. Быстро зачалились на берег и занялись просмотром. Проход в скалах был. Он был узок и замаскирован на фоне однообразных отвесных скал, бастионами охраняющих вход в каньон. Каньон начинался порогом III категории сложности, названный «Предварительными ласками», дальше река поворачивала и уходила из виду. Напутствие и благословение на прохождение порога нам дал монах-отшельник, живший в кибитке прямо там же, и его окружение из праздношатающихся из соседних хуторов.

Порог прошли и уткнулись в следующий. Пока смотрели его, Тихон успел близко познакомиться с овцой, видимо, смытой водой вглубь каньона и ожидающей на зеленой поляне под скалами близкой осени и падения воды, чтобы выбраться наружу. «Заблудшая овца» дала название порогу. Он оказался сложнее первого и тянул на IV категорию. Прошли и его. Третий порог в каньоне шел следом и получил имя «чуть не положило» (V к.с.). В нем мы имели несчастье не совсем удачно упасть в перегородившую русло бочку и счастье оттуда выплыть по-прежнему вниз килем. Четвертый порог был «невнятным» и IV к.с. А вот перед пятым, «внятным» мы остановились надолго. Мощь реки в пороге просматривалась отчетливо. Шура и Тихон порешили, что он не меньше категории «V-Б». День был на исходе, и прохождение порога отложили на утро следующего дня, чтобы иметь целый день на вылавливание перевернувшегося катамарана.

41.   25.08.03 / Пн.    Из первого в третий.

Порог прошли совсем не так, как планировали. Ключевой зацеп и разворот в тень большого камня у правого берега не получились — не перегребли струю. Вместо этого прямо пролетели по бочкам и валам. Потом долго радовались, что отделались без потерь. Следующий порог «прыжок лосося» (IV к.с.) был менее мощным, но зато куда более извилистым. Русло преграждал огромный широкий камень, на который приходился навал большей части всей воды в русле. Сразу же за камнем находилась косая бочка без прямого захода. К чести команды будет сказана, что порог прошли строго по плану, телемарком у левого берега — редкое и оттого знаменательное событие в нашей практике. Закончился каньон одним большим завалом из камней, под который в сифон уходила река. По настояниям Тихона сифон назвали «Задница тролля», на которую он, если честно, очень походил, что безусловно подтвердят все, кто побывал в обоих местах. Катамаран обнесли поверх завала. Там же перекусили и окончательно решили назвать каньон «прыжком в Дзоу» в честь команды спелеоклуба «Барьер», которое в то время работала в одноименной пещере.

Из каньона выплыли в короткую изогнутую долину, зажатую меж скал. По берегам виднелись постройки, но они были заброшены. Вскоре река снова сузилась и вошла во второй каньон. Длина его составляла около километра, за уходящие в небо стены и сходство с соответствующим архитектурным стилем он был назван «Готикой». За каньоном снова открылась долина, на этот раз уже заселенная.

Помимо хижин пастухов на одном из ее склонов, в цирке из полукилометровых скал приютился монастырь. К нему вела отчетливо протоптанная тропа. Проплыв мимо монастыря, мы попали в третий каньон, и сразу же остановились перед порогом. Предварительный просмотр порога показал, что первую и вторую его ступени, двухметровый слив по струе через обливной камень в следующую за ним бочку, а также начинающийся в 20 метрах за ними винтообразный уход в пятиметровую щель с прижимом к скале, на нашем судне проплыть не представляется возможным. Остальная часть порога была не видна. Последующий просмотр принес еще более печальные известия: за второй ступенью русло было перегорожено косой линией из четырех валунов, частично заслонявших друг друга, упиравшейся в береговую скалу. Почти вся вода уходила в узкие щели вокруг самого большого, последнего из камней. Проскочить на скорости можно было только в начале линии в первые или вторые ворота, и то частично, и при условии, что на камнях заранее организована жесткая точка крепления, за которую при сплаве можно было бы зацепить швартовый конец катамарана. Дальше катамаран можно было бы попытаться перетащить вручную через камни, и сплавляться дальше. Промах мимо ворот грозил одним: неминуемым засасыванием катамарана под последний камень. От порога за версту смердело высшей, VI категорией сложности.

Спустится к воде ниже порога с нашего берега было также непросто. Берег обрывался вертикальной 10 метровой скалой. Спускать катамаран пришлось бы на веревках, что усложнило бы и без того непростой процесс обноса. Надо заметить, что эту затею мы все же попытались воплотить в жизнь на следующий день, но на полпути благоразумно от нее отказались. Да здравствует разум и трезвая оценка возможностей, в этом нам есть, чем гордится.

42.   26.08.03 / Вт.    Большой обнос.

Утром сделали траверс реки, чтобы просмотреть порог с другого берега. Для этого пришлось аккуратно пробираться вдоль стенки каньона и затем резко перегребать через струю в непосредственной близости от начала порога. Пришвартовав катамаран, пошли вверх по травяному склону, и очутились на тропе, которая шла в нужном направлении. Однако, скоро, после набора 50-60 метров высоты тропа терялась на крутом осыпном склоне метров 100 шириной. Противоположный его край упирался в скальное образование, которое служило стенкой каньона, на которую наваливалась вторая ступень порога. Сверху над скалами размещалась широкая травяная полка, куда можно было выкарабкаться, набрав еще около 100 метров высоты по склону. Через полкилометра полка серией террас спускалась обратно к воде.

Внимательный анализ диспозиции выявил, что вариант с принудительным зачаливанием и последующим перетаскиванием катамарана сквозь каменные ворота, сомнительный изначально, трудно выполним по причине сложности и рискованности переправы вплавь на камни для организации точки швартовки. Казалось, что единственный наш вариант — это тяжелый обнос вещей по пути, который мы избрали для разведки. Окончательно убедившись в безнадежности прямого прохода порога, переправились обратно в лагерь собирать вещи.

Несмотря на то, что обнос вдоль русла был всего 200 метров длиной, на него потратили весь день. Закончили где-то за час до темноты, в восемь вечера. Отдыхая за вечерним чаем, в единодушном порыве решили назвать порог «Подвиги Геракла». И не спрашивайте почему.

43.   27.08.03 / Ср.    Третий каньон. Продолжение.

Каньон доплывали в экспресс ритме. Пороги IV, реже V, категории сложности следовали один за другим непрерывным фоном. Они хорошо просматривались из-за поворотов и читались с воды. Тем не менее, два раза пришлось, как сумасшедшим, зачаливаться на берег, чтобы не въехать в особо злокозненные из них. Один из этих двух порогов представлял собой мощную бочки V категории сложности, которую пришлось прыгать с длинного разбега.

Часто стенки каньона по обоим берегам уходили вертикально вверх прямо из воды. Одно из таких мест было сразу за бочкой V к.с. и смотрелось особо эффектно. Фактически это был 20-30-метровый меандр, промытый в сплошной породе водой. Он причудливо изгибался на протяжении 200 метров. На дне его даже в солнечный день, как наш, царил сумрак, и только высоко вверху проглядывалось синее небо. Так как перегрести течение или даже удержаться за берег в этом каньоне было невозможно, он был точкой невозвращения на нашем маршруте. Стоя в начале, заранее предугадать, что ждет тебя за поворотом, было нельзя, а просмотреть невозможно. Поэтому в меандр вплывали, не зная ни его длины, ни характера, ни наличия порогов. То есть исключительно на вере в светлое будущее и гладкую воду посреди IV-V фона, который был до сих пор. Чем это закончилось догадаться не сложно post factum: мы проплыли дальше.

После меандра стенки каньона стали расширятся. Появились пологие склоны с редколесьем: кустарниками и хвойными деревьями. Видимо, мы проплыли сквозь хребет и попали в другую климатическую зону. Течение реки стало замедляться и принимать более равнинный характер. Камни в русле попадались по-прежнему часто, но ширины реки для маневра было много, и уходить от них было легко.

На одном из берегов мы заметили дымок, а затем стойбище с караваном яков. Яки были в специальной упряжке для перевоза грузов, что мы видели впервые, и смотрелись нарядно. Было видно, что за ними ухаживают, как за лошадьми: моют и расчесывают. Мы решили остановиться, чтобы лучше разглядеть эту диковинку и поговорить с погонщиками, мужчиной и двумя женщинами. Они нас не заметили, и мы их окликнули, уже подплывая к берегу. Когда мы вылезли на берег, на костре дымился чайник, неподалеку стояли яки, а вот людей видно не было. Озадаченные мы стали осматриваться по сторонам. Неожиданно и довольно далеко на склоне меж елок мы заметили группу из трех человек, поспешно поднимающуюся вверх. То были погонщики. Наши окрики только усилили их желание увеличить дистанцию между собой и нами. С таким поведением мы столкнулись впервые. Наверно, на приняли за представителей китайского PSB, инспектирующих угодья на катерах, или просто пиратов (только откуда они здесь). В любом случае, выяснять, что за подозрительного вида холщовые мешки полные контрабанды перевозил караван, мы не стали и поплыли дальше.

Скалы разошлись дальше и сменились холмами. Пороги измельчали. К обеду доплыли до поселка Луклак. Согласно карте через поселок проходила дорога на Нанчень. В реальности дороги не оказалось, опять ошибка картографов. Сели перекусить на берегу. Приехали местные на «мото» и принялись все ощупывать. Переплыли на другой берег, купили в одном из домиков айран и перекусили там. Через 10 км дальше каньоны закончились, по берегу пошла хорошая дорога, и снова стали попадаться домики. Еще через 20 км выплыли к мосту на трассе Юшу — Нанчень. Тибетские и китайские дорожники побросали работу и собрались глазеть на нас. На мосту остановилось пару машин, из которых вышли интеллигентного вида китайцы и стали что-то кричать предположительно по-английски. Чтобы не привлекать большего внимания, мы притерлись вплотную к берегу и отплыли та пару километров от моста. Остановились у небольшой придорожной харчевни. Поужинали. Затем переплыли на противоположный дороге берег спать.

44.   28.08.03 / Чт.    Помывка.

Второй раз есть в одной и той же харчевне было неспортивно, и мы отправились в путь не теряя времени. Река окончательно вышла из гор и потекла по широким, полутора-двухкилометровым долинам. Деревья куда-то подевались, зато рядом с поселками на зеленых склонах появились желто-бурые прямоугольные заплатки ячменных полей. По обоим берегам шла дорога. В такой пасторальной местности мы плыли почти до обеда.

За очередным изгибом реки нам открылся пешеходный мост, на который уже успела выбежать толпа радостно галдящих тибетцев в ожидании, когда мы проплывем под ними. Шура достал видеокамеру и приготовился сделать уникальные кадры с неожиданного для традиционной кинематографии ракурса «из-под». Когда до моста оставалось пара длин катамарана, Тихон воскликнул: «трос». При скорости течения 12-15 км/ч это известие застало нас врасплох и не оставило времени на изменение курса. Сидящие на носу Рома и Тихон среагировали и перекинули трос через себя. При этом Тихона частично скинуло в воду и он потерял весло, которое сразу же пошло на дно, ибо было сделано из алюминия и не имело плавучих емкостей. На корме дело обстояло хуже. Мне удалось втиснуться в пространство между баллонов, и удар перекинутого троса пришелся сверху по одной из емкостей спас-жилета. А вот Шура, державший в одно руке камеру и имевший всего одну другую для действий, был сорван в воду. Он повис на тросе, вытянув вверх руку с камерой, но к несчастью, камеру успело залить водой. Повисев на тросе и оценив ситуацию, он оторвался и поплыл вниз. Мы его выловили катамараном и не хуже, чем натренированные молодчики на водных состязаниях в Лосево. Учитывая наши обстоятельства, конечно.

Тибетцы с детской искренностью радовались разыгравшемуся перед ними представлению. Они быстро покинули мост и вскоре окружили нас плотным кольцом на берегу, куда мы причалили, чтобы прийти в чувства. Вокруг нас собралось человек 30 от малых детей до глубоких стариков. Все что-то оживленно говорили и занимались излюбленным делом, ощупыванием всего и вся. Среди них было пару наглых монахов, видимо сосланных в глубинку с глаз долой за несовместимое с высоким званием поведение. Слив воду из внутренних полостей камеры и переодевшись в теплые вещи, мы как можно быстрее уплыли из этого несчастливого места.

На обед пристали к деревушке, чтобы выпить горячего чаю и согреться. Хорошо пообедали у одного молодого тибетца с гаремом из двух симпатичных в рамках Тибета жен. За обед мы его покатали на катамаране с берега на берег под завистливые взгляды всех окрестных жителей. На одном из берегов мы заметили колонну едущую вдоль реки машин. Долгое время мы соревновались, кто кого обгонит. Из-за плохой и петляющей дороги борьба шла на равных, но затем машины все же вырвались вперед и скрылись из виду. Под вечер мы подплыли к монастырю. К нему как раз и вела одна из дорог на берегу. Из-за позднего часа останавливаться не стали, а проплыли дальше. На ночлег остановились около поселка Гадесы и капитального бетонного моста через реку. Местные зеваки в тот день нас, к удивлению, не тревожили. Несмотря на приключения и задержки, за день проплыли больше 50 км по прямой — сказывалась высокая скорость течения.

45.   29.08.03 / Пт.    Доплыв.

Полдня сушили видеокамеру. Сначала над газовой лампой потом на солнце, иногда пряча ее от неизвестно откуда стремительно накатывающихся коротких ливней. Сушка не восстановила работоспособность камеры, но положительный эффект возымела: функции на уровне мозжечка восстановились, лампочки замигали, и удалось достать кассету.

Пообедав, выплыли. Почти сразу же широкие травяные долины сменились узкими, заросшими елью каррельскими каньонами. Снова переход в другую климатическую зону. Проплыли два малых монастыря (gompa), восстанавливаемых после последствий китайской культурной революции. Вокруг обоих монастырей деревья были увешаны молитвенными флагами. С берегов на нас по-прежнему глазели тибетцы. Некоторые даже гнались за нами по дороге на мотоциклах и собирались на наиболее стремительных участках реки смотреть, как мы будем проходить валы. Об одном участке нас даже пытались предупредить. Валы там достигали высоты в полтора человеческого роста, и мы покатались как на американских горках.

Проплыли заброшенную китайскую военную базу с плацем, казармами, вышками и всеми делами. Он обозначал границу Тибетского Автономного Округа (TAR). Свершилось: теперь мы не только внутри географического, но и политико-административного Тибета. Ура! За исчезновением необходимости содержать большой военный контингент после того, как страсти по оккупации Тибета улеглись, база была заменена обычным дорожным постом с запирающимися воротами и полным отсутствием караульных. Пока плыли дальше, повстречали еще гарнизон. Он был заселен и находился в боевой готовности. Видимо, все же не все страсти улеглись и тибетцы смирились в китайским владычеством. По очевидным причинам останавливаться за культурным обменом с солдатами не стали.

Течение реки замедлилось и в конце концов стало вовсе незаметным. Налегли на весла, как во времена Янцзы. Мы плыли по ровной глади горного озера, змейкой вьющегося в каньоне. Проплыли около трех километров. Вдруг за поворотом по ушам ударил оглушительный шум воды. Появилось течение и катамаран начало подсасывать в направлении шума. Быстро выгребли на берег и пошли смотреть, что дальше. А дальше был порог и не маленький. Возможно, он был образован естественными процессами, но скорее всего он имел искусственное происхождение вследствие взрывных работ по прокладке дороги. Порог шумел как тысячи серых слонов, несущихся иноходью по калмыцкой степи с гордо развивающейся на ветру гривой. Падение реки на коротком участке в 200 метров было около метров 10. В начале порога посреди русла торчал огромный валун размером с маленький коттедж. Камень подпирал воду в русле и служил одним из берегов озера, по которому мы плыли весь последний час. Перед ним ровная гладь воды сначала коробилась, а затем устремлялась мимо бурлящим потоком. Косые валы в рост человека залезали друг на друга, то здесь, то там открывались бочки, и возникали пульсации водяных столбов, выкидывающие брызги на несколько метров вверх. Зрелище было устрашающее.

Рядом с основной струей, однако, присутствовал обводной канал, в котором вода каскадами крошечных водопадов просачивалась вниз через камни. При желании по нему можно было провести разгруженный катамаран, чтоб не порвать дно. Канал выводил на середину порога, откуда можно было попытаться сплавиться вниз. Этот вариант надо было обмозговать. Нужен был просмотр порога с другого берега. Час был поздний, и мы стали лагерем. Собрали земляники и грибов, и закатили пир с остатками былой роскоши. Приехавшим на другой берег на мотоциклах тибетцам объяснили, что сегодня шоу с переворачиванием катамарана вверх дном в середине порога не предвидеться, и посоветовали им приезжать завтра поутру. Разочарованные тибетцы разъехались по домам.

46.   30.08.03 / Сб.    Порог «Китайских строителей». Меконг.

Первым делом сделали траверс на другой берег. Просмотрели порог, подискутировали на тему: ходим ли мы в этом походе пороги VI категории сложности или нет. Занесли ниже порога вещи, подискутировали еще. Занесли катамаран, по дороге было легко. Обсудили как назвать порог. Названия предлагались разные, даже романтически пошлые вроде «жемчужины Дзе-чу», по всей видимости, навеянные избыточным увлечением приключенческими фильмами. «Китайских строителей» пристало как наиболее справедливое.

Порог можно было разбить на две ступени. В первой река делилась на два неравных потока. Левый, с максимальным падением и наиболее мощный, преграждался двумя косыми бочками, стоявшими в шахматном порядке на коротком расстоянии друг за другом. Рисовавшаяся в уме картина того, как в этих бочках будет теряться катамаран-четверка, преисполняла уважением к торжеству китайских строителей над природой, сумевших так искусно завалить камнями русло мощной горной реки. Правый поток уходил на гребенку из торчавших каменных зубьев. Воды уходило сюда немного, и порванное дно катамарана было обеспечено.

Вторая ступень порога была несколько менее мощной, чем первая, несмотря, что в нее сливались оба потока первой ступени. Зато она была более сложной технически. Две струи отраженные от берегов сходились в центре частоколом косых валов, два из которых были особенно мощными. Между этими валами уютно расположилась водяная бочка, каждые несколько секунд на своем выходе подбрасывающая воду высоко вверх красивыми протуберанцами. Выход из порога проходил по валам и заканчивался в бочке около берега куда все сливалось по струе. Бросание в бочку плавучего мусора не позволило с определенностью сказать, была она проносной или нет. Проконсультировавшись друг с другом, наши эксперты пришли к мнению, что сложность порога можно было оценить как где-то между «VI-B» и «VI-С». Так, видимо, выглядит Брахмапутра на великом повороте, где она пробивается через семикилометровые Гималаи.

После порога река больше не предъявила нам каких-либо существенных препятствий. Единственным заслуживающем описания был феномен водоворотов, который несколько раз проявился в местах, где река входила в узкие каменные ворота, промытые в хребтах. Иной раз из-за мощных подводных струй катамаран крутило так, что приходилось держаться за упоры. Когда же под баллонами неожиданно открывались водовороты, то они почти полностью проседали в воду. На фоне предыдущих препятствий водовороты смотрелись вполне мирно и беспокойства не вызывали.

Оставшиеся километры до слияния нашей Дзе-чу с ее сестрой-рекой Дза-чу, мы доплывали в состоянии слабой экзальтации. В месте слияния обе реки имели почти одинаковый расход и сходились в лоб друг к другу, образованный ими Меконг отходил почти под прямым углом. Он был многоводен как сама Янцзы и имел скорость течения, превосходящую скорость Дзе-чу. Все, первопрохождение завершено. Можно было выбираться в цивилизацию. По берегам же была глухомань: ни домов, ни дорог, только одинокий тибетец на лошади, украдкой наблюдавший за нами из-за елок. Надо плыть дальше.

Мы перекусили на воде, наблюдая, как под баллонами катамарана желтые воды Дзе-чу постепенно смешиваются с красноватыми водами Дза-чу. За этим отдыхом мы подплыли к расширению в хребтах, где по карте должен быть мост, и проходить дорога на столицу восточного Тибета, город Чамдо (Qamdo). От моста остались одни опоры, самого же его не было. На берегу было видно большое селение и казармы с китайским флагом. Мы пристали к берегу. Тихон и Рома остались у катамарана, а Шура и я пошли в народ искать транспорт. Далеко мы не ушли. Через метров 200 от берега мы наткнулись на заграждение из колючей проволоки. Поглядывая в сторону казарм, мы некоторое время поразмышляли, что все это значит, и какие типы противопехотных мин закопаны по другую сторону заграждения. Обстановка выглядела мирно и мы, решившись, перелезли через заграждение. Автоматных очередей в спину и разрывов под ногами не последовало. Дошли до ближайшего дома. Влезли на плоскую крышу. Там монах раскладывал сено на просушку. Мы его расспросили о машинах. Ничего не узнали, не смогли преодолеть языковой барьер. С крыши на многие километры вокруг были видны одни мотоциклы. Стало подтягиваться заприметившее нас население. О машинах оно тоже не знало. Пошли обратно. По дороге к берегу повстречали тибетца мывшего свой мотоцикл в ручье. К нему применили визуально-ассоциативный подход: нарисовали на песке грузовик и вопросили «где». Без колебаний и с твердостью, достойной индейского вождя, он тыкнул в китайские казармы и обезоруживающе улыбнулся. «Ага, продать нас удумал», — засомневались мы.

К военным решили не идти и потому поплыли дальше. По берегам тянулась дорога. Пока она шла вдоль реки, можно было плыть дальше с хорошими шансами поймать транспорт на дороге. Стало смеркаться. Пошли валы. Прокатившись в темноте на серии особо неприятных из них, окончательно поняли, что поисков транспорта на сегодня хватит, и расположились на ночлег.

47.   31.08.03 / Вск.    Покатушки.

По дороге, на которой мы остановились, утром прошествовала конная процессия из двоих мужчин и женщины. Они нас и разбудили. Культурный обмен катился по привычному сценарию. Шура купил у женщины сложно переплетенный набор из четок и фенечек за 120 юаней. Ничего больше за разумные деньги мы не выторговали. Тибетцам же понравились наши налобные фонарики. Когда же они узнали их среднюю цену в $25, то попытались предложить натуральный обмен: фонарик за женщину. Фонарик был явно дороже. Закончив с торговлей и собравшись, поплыли дальше.

Порог IV к.с., координатами которого с нами поделилась японская экспедиция, совершившая первопрохождение Дза-чу и Меконга от истока до Чамдо, оказался на 5 км ближе, чем должен был быть. Наверное, система координат на нашем GPS была выставлена другая, нежели у японцев. Но, как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. Шли около берега, поэтому преждевременное появление порога неожиданностью для нас не стало, а могло на такой широкой и быстрой реке как Меконг. Порог прошли вдоль левого берега вне основной струи, тем не менее, основательно искупавшись в валах. Валы были высокие, но нежесткие, то есть отстоящие друг от друга на расстоянии больше длины катамарана. Несмотря на это, порой, особенно при спуске с очередного вала вниз, поверхность воды занимала все видимое пространство. Сидевшие на носу Тихон и Рома в эти моменты смотрелись маленькими и не к месту на фоне вздыбившейся воды.

Невдалеке за порогом располагался передовой китайский пост по строительству из Чамдо. Там находился передвижной бетонный завод, сновали самосвалы, и кипела работа. Строители дружно приветствовали нас. Поприветствовали нас также представители китайского PSB, инспектирующие стройку. Какое-то время они грозно взирали нас с насыпи на берегу рядом с одним из порогов. Но наши честные и открытые лица, омытые водой в валах, не выдали в нас лиц без надлежащих пермитов. Чтобы натолкнуть представителей властей, что у нас все как надо, в знак приветствия мы помахали им руками и веслами. Как бы то ни было, машину поймать не удалось. Все грузовики в основном перевозили грузы по участку, на котором шло строительство, и никак не до Чамдо.

После стройки речная долина сузилась. В ответ река ускорила течение до 15-16 км/ч. Простое пересечение струи превратилось в маленькое приключение. Любая неровность дна приводила к образованию громадных валов. Все наше внимание было приковано к одной задаче — по возможности держать нос катамарана прямо на них. Особенно досаждали косые валы, которые с силой били по бортам катамарана, и представляли серьезную опасность. Мы с нетерпением ожидали «каскада несложных порогов III-IV к.с.», как нам его представили наши японские коллеги. Предвкушая каскад заранее, мы обозвали его «гунян», что по-китайски означает «девушка». К сожалению, у нас это слово в силу неточностей перевода утратило свою изначальную смысловую нагрузку и с какого-то момента стало означать то, что передается созвучным ему термином «бунян», в вольном трактовке означавшим «полную задницу».

Каскад все не появлялся. Мы немного расслабились и приняли за него тот участок реки, который уже проплыли. Развернулись кормой вперед, достали миски, перекус, начали делить на пайки, и тут началось. Первым нас встретил порог «два моста» V категории сложности. Порога как такового мы не видели, но мосты и собравшихся рядом с ними строителей заметили издалека, и у нас хватило ума развернуться к ним передом заблаговременно. Опоры мостов стояли в шахматном порядке, между ними гуляли взад вперед неприятного вида валы. В порог въехали сходу под радостное улюлюканье толпы, выражавшее одобрение и восхищение нашей отвагой. Часть перекуса была потеряна, но часть была сохранена благодаря инстинктивному запихиванию ее за пазуху под спас-жилет и куртку. Глубоко и колко, но надежно.

Радостные, что наконец-то прошли каскад, мы снова стали сливаться лагом, кормой или каким другим местом, которым нас развернет вперед река. Но долго плыть, отложив весла, в сторону не пришлось, фон реки усилился и пошел сам каскад. Два порога доставили хлопоты. Оба они были V категории сложности, и оба требовали предварительного просмотра. Первый из порогов, «узкий» был действительно таковым. На коротком участке кусок скалы сужал русло более чем вдвое. Скорее всего, этот порог, как и «китайских строителей» был образован взрывами при дорожных работах. Порог прошли под левой стенкой как канатоходцы: нас норовило то впечатать в острые камни береговой стены, то выбросить на струю — малоаппетитные перспективы. Второй порог, «мощный» располагался непосредственно за первым. Падения уровня воды в нем не было видно, но под левым берегом стояли валы высотой с катамаран, поставленный вертикально на диагональ. Вдобавок, как если бы одних валов было мало, местами между валами что-то зловеще пенилось. Перегребали на правый берег, как если были бы уверены, что гребем в последний раз. Край одного из валов все же зацепили, хорошо, что только край. В итоге оба порога прошли по запланированной траектории (в общем), хотя крутило и кидало нас в них по-страшному. Вымокли с ног до головы. Гидрокостюмов не было, на дворе стоял не месяц май, но суровое пасмурное тибетское лето, поэтому в Чамдо вплывали с первичными признаками окоченения. Высадились прямо в центре города на продуктовой свалке. Высокие берега и расползавшийся по округе зловонный запах надежно укрыли нас от лишних глаз. За нашим антистапелем наблюдали только безобидные местные ребятишки, игравшие в ассенизаторов. Им мы подарили надутые блестящие пакеты из-под вина, которые служили нам емкостями в спас-жилетах. Детям они дюже понравились. Рома пошел на разведку и в поисках гостиницы. Остальные тем временем разобрали катамаран. Заселились в гостиницу. При регистрации спросили только паспорта, но не пермиты. Можно сказать, что повезло. Но можно возразить, что Рома специально искал такую. Как бы там ни было, за нами никто из органов не приехал, и дождавшись вечера, мы пошли в город справлять наше первопрохождение Дзе-чу. С точки зрения водного туризма это был наш самый веселый день.

48.   01.09.03 / Пн.    Чамдо.

Гостиница, в которой мы ночевали, выходила окнами на школьный двор. Утром, еще по темноте, там выстроились шеренги одетых в униформу из спортивного костюма школьников, понеслись речевки, и затеялся митинг. Наверное, школьный год в Китае начинается тоже первого сентября. Окончательно проснувшись от громкоговорителей, мы пошли на автовокзал смотреть расписание автобусов в столицу Тибета, Ласу (Lhasa). Все автобусы с автовокзала уходили в восемь утра, таковы обычаи тибетского общественного автотранспорта: никто не ездит по темноте. Кроме того, большинство маршрутов были местными и далеко не шли. Самый дальний и удобный для нас автобус шел по южной тибетской дороге до города Пематэн. На него мы решили садиться следующим утром, если к тому времени все еще будем в Чамдо.

В качестве альтернативы автобусу стали пробовать автостоп. Вышли сначала на северное шоссе. Проторчали там несколько часов. Никуда не уехали. Переехали на южное. Тот же результат, хотя был один мужичок, который согласился подбросить нас до города Помдо (Pomdo), что уже почти на самой дороге Ченгду — Ласа. Мы пожалели платить ему 300 юаней, которые он запросил. Позже, мы пожалели, что пожалели.

Приехали обратно на автовокзал. Стали еще раз пытаться вникнуть в вычерченное мелом на доске расписание автобусов. Но китайская грамота надежно скрывает свои тайны от непосвященных и открывает их только отважным и чистым сердцем ученикам. После молчаливых иероглифов насели на тетеньку-кассира, допытываясь, что и куда все же ездит из автовокзала. Узнали то, во что хотели сами верить: следующий автобус до Баши (Bashi), большого и современного китайского города-новостройки, из которого в Ласу ездят маршрутки, идет сегодня в восемь вечера, билеты начинают продавать в 7:30. Мы обрадовались, оставили рюкзаки у тетеньки в подсобном помещении подле кассы и со спокойной душой пошли гулять. Придя обратно, узрели решетку, которой был закрыто помещение вокзала. Часть денег и паспортов и почти все вещи остались внутри. Куда делась тетенька, было неясно. Хотелось верить, что она имела в виду восемь утра, а не вечера, когда говорила про отправление автобуса до Баши, а не сбывала в тот момент наше снаряжение на рынке за бесценок с рук. Стали ждать утра в нашей давешней гостинице.

49.   02.09.03 / Вт.    То, что делают с иностранцем в Тибете, если из четырех обязательных пермитов при обыске у него не находят ни одного.

С утра перед отправлением автобусов кассы были забиты китайцами, все они что-то голосили и совали в деньги в окошко. С системным подходом мы быстро оттеснили конкурентов и целиком завладели вниманием кассирш. Рюкзаки были на месте, оставалось только купить билеты. Вскоре выяснилось, что Баши и Пематэн — два названия одного и того же город, кто бы мог подумать. Стали брать билеты на автобус туда. Не тут-то было. Девочка за кассой, вместо билетов сунула нам развернутую на определенной странице должностную инструкцию. Хотела она, естественно, наш пермит. Пермита не было, стали показывать ей сначала визу, потом охранное дацзыбао. Ни то, ни то не помогло. В этот момент нам бы одуматься, забрать вещи и пойти ловить машину, но уехать хотелось прямо сейчас. Начали напирать. Взяв в одну руку наше дацзыбао, в другую — телефон, девочка принялась куда-то звонить. Тревожный знак, но мы пропустили и его. Потратив на препирательства полчаса. Тихон и я решили пойти и договорится с водителем лично. Тут нас и повязали. Во двор наперерез влетела полицейская машина. Из нее высыпалось два представителя PSB. Один, наглый толстоватый коротышка командир в чине младшего лейтенанта, в очках и с замашками интеллигента, короткими отрывистыми фразами на плохом английском сразу приказал нам сдать ему свои паспорта и следовать за ним в downtown office, или иными словами участок. Театрально пошатываясь под тяжестью рюкзаков, мы черепашьим шагом вышли во двор. Правильно предчувствуя, что до office мы не дойдем, а умрем от перенапряжения по дороге на самом людном месте и в присутствии свидетелей, коротышка за свой счет заказал нам два такси.

В офисе после того, как мы удостоверились, что к стенке нас не поставят, а PSB — что в рюкзаках мы не провозим динамитные шашки тибетским повстанцам, у нас установились теплые доверительные отношения. В присутствии своего сурового китайского начальника-майора коротышка нам доходчиво объяснил, что Чамдо — закрытый город, чтобы попасть в который, иностранцам нужны четыре отдельных разрешения от разных ведомств. Образцы разрешений нам тут же продемонстрировали. С круглыми от удивления глазами мы сначала залепетали про свое дацзыбао, а потом громко и с гордостью за державу заявили, что в России нет закрытых городов, и концепция их нам абсолютно нова. После разговор зашел о том, как мы очутились в Чамдо. По рекомендации путеводителя Lonely Planet мы настаивали, что приехали в город прямиком из Ласы. Придумали, что сначала ехали по северному пути, а теперь собираемся возвращаться обратно по южному, чтобы засвидетельствовать красоты Гималаев. Катамаран же нам нужен для сплава по далекой от Тибета Хуанхэ, если на него хватит желания. Наш расчет был на то, что когда нас будут высылать из Тибета, то вышлют через Ласу. От цели и мотивации мы постепенно перешли на средства. Тут мы ударились в описание преимуществ автостопа на тибетских грузовиках перед китайскими автобусами. При наших словах полицейские поморщились — видать не первый год им доставляли проблемы тибетские контрабандисты и лже-автостопщики вроде нас. Через час-два разговор съехал на обсуждение суммы откупных. Начальное предложение властей было взять с нас по 200 юаней ($25) с человека в качестве штрафов, а затем выслать в Ченгду на трехдневном автобусе с билетом в 450 юаней. Такие, с позволения сказать, деловые отношения нас не устроили, и мы взяли тайм-аут, потребовав либо отпустить нас в город на завтрак, либо сервировать нам стол прямо в участке. Без паспортов, вещей и конвоя нас отпустили в город.

В городе мы обсудили план действия. Решили тянуть резину и жаловаться на отсутствие денег. В качестве конечного пункта ссылки мы выбрали городок тибетский городок Джомда около границы, куда можно было доехать всего за 80 юаней. Из него мы якобы должны были дальше ехать в китайский пограничный город Деге, известный своими зверствами в деле поимке иностранцев на дорожном посту поблизости, а затем уже дальше в Ланжоу. Конечно же, выезжать из Тибета никто не собирался, просто это был самый дешевый автобус, который мы нашли. PSB наше контрпредложение понравилось. Нас принудительно заселили в привокзальную гостиницу, отдали вещи и пообещали отдать паспорта после посадки в автобус следующим утром.

Так как вероятность, что этот день мог быть нашим последним днем в Тибете, была далека от нуля, по городу мы гуляли по полной программе. Сначала закупились предметами тибетского быта и буддийского культа, и прочими сувенирами. Посетили монастырь с потрясающим кухонным помещением, где в огромных котлах с рост человека приветливо булькала жижа. Выложили в интернет-кафе краткие новости о наших похождениях. Зашли в квартал перевертышей, в котором швейные мастерские и парикмахерские при свете дня превращались в уличные кабаки, притоны и бордели при заходе солнца.

Отведанные блюда китайской кухни нам понравились, а вот миниатюрные китайские девахи по 100 юаней ($12) показались не достаточно зажигательными. Там же столкнулись с полицейских на отдыхе. Они приветливо нам улыбнулись, мы улыбнулись в ответ. Причин скрываться и прятаться от PSB больше не было: впервые на территории Тибета мы находились на законных основаниях — в качестве заключенных!

50.   03.09.03 / Ср.    Как мы не доехали до Ченгду.

Ровно в 7:30 утра в номер ворвался коротышка-полицейский и велел поторапливаться. В его сопровождении спустились вниз в кассу, купили билеты и сели в автобус. Дав какие-то распоряжения водителю, полицейский торжественно вручил нам наши паспорта, и мы поехали.

Проехав немного по одной из главных городских улиц, автобус свернул в подворотню на плохонькую грунтовую дорогу, серпантином вьющуюся по склону одну из окружавших Чамдо холмов. Отдельные участки дороги походили на залитый глиняный каток. Шел дождь, по мере того как автобус удалялся от города и взбирался вверх, состояние дороги только ухудшалось. Монахи, на передних сидения принялись сосредоточенно бубнить молитвы, видавшие виды туземцы все чаще посматривали в окно на грязь под колесами автобуса. Наконец, отъехав не более 10 км от автовокзала, автобус остановился. Водитель и кондуктор выпрыгнули наружу, вытащили цепи, и стали надевать их на колеса. На втором автобусе, следующем по нашему же маршруту, занялись тем же. Через час цепи были установлены, и автобусы стали разворачиваться на узкой горной дороге. Монахи ускорили темп молитв. За десяток итераций автобусы таки развернулись, и поехали обратно в город. Мы не верили своему счастью. Положительно, местные боги были за нас: дорогу на Джамдо размыло, и мы возвращались обратно.

На автовокзале полиция нас не встречала — большая ошибка. Не прошло и пяти минут, как мы сгрузили вещи, поймали такси и выехали за город. Пусть теперь нас ищут. Билеты сдавать времени не было, да и другие пассажиры этого не делали. Отъехав на 15 км по южному шоссе, мы забрались в кусты, чтобы не было видно с дороги, случись погоня. Несколько раз по трассе проносились полицейские машины. Искали они нас или спешили по своим делам навсегда останется загадкой. Пока мы ловили машину, от нас отделился Рома. Он решил, смотря по обстоятельствам, ехать в Ченгду и дальше Пекин, или же, как оставшиеся трое из нас, в Ласу, но самостоятельно. Мы обговорили детали, и Рома прошел вперед по дороге. В следующий раз мы встретились уже в Москве.

Трасса, на жаргоне автостопа, была полумертвая. Несмотря на отличное по тибетским меркам асфальтовое покрытие и одной полосе в каждую сторону, транспорт ездил по ней раз в десять минут. А такой, который мог забрать всех троих и с рюкзаками и того реже. Первую машину поймали через 5 часов. Ей оказался грузовик со свастикой на кабине и набитыми в кузове тибетцами. Они были рады нас подвезти, и мы весело с ветерком ехали в течении часа до ответвления дороги на поселок Драяб (Drayab). Там мы просидели еще час в обществе передвижного монаха и трех китайцев, разбортовавших колесо поломавшегося самосвала, пока нас не подобрал грузовик, следующий дальше, до придорожного поселка Киитанг (Kyitang).

В городке Киитанг мы застряли надолго. Было поздно, никто не хотел ехать через перевал Ланг-ла (Lang-la, 4572 м), который лежал перед нами. Мы поужинали в харчевне прямо у дороги, совместив приятное с наблюдением за дорогой. Стемнело окончательно. Шансы уехать упали столь же низко как температура на улице. Мы уже стали подумывать о том, как пережить холодную ночь, как на дороге появилась тарахтящий микрогрузовик. В кабине ехала троица китайцев, а в кузове — пять или шесть дверей, больше туда не помещалось. Закрепив груз на дверях и вцепившись в стягивающие его веревки, мы лежа распластались рядом. Никакое другое положение не было безопасным, ибо высота бортов составляла менее пяти сантиметров. В жестком распоре под романтическое сверкание звезд и завывания ветра нас стали поднимать на перевал.

Два часа равномерного ночного охлаждения воздушными потоками и пошедшим дождиком, закончились для нас в строительном лагере, до которого доехал грузовичок. Он располагался в 80 км к югу от Чамдо на высокогорном плато прямо напротив аэропорта. Китайцы разгрузили двери и уехали обратно, а мы остались искать ночлег. В лагере, к удивлению, оказалась гостиница, но от нее мы отказались — появилась необходимость в экономии средств. Залегли в пустом недостроенном бараке. Высота плато в четыре с половиной километра давала знать о себе глубоким холодом, почти забытым со времен снегопадов около Чжидоу.

51.   04.09.03 / Чт.    Самая плохая дорога в Тибете (по версии Lonely Planet).

Звонкий детский смех был вместо будильника. Барак, в котором мы ночевали, находился на территории школы. Откуда в этом богом забытом месте набралось столько детей, чтобы открыть школу, было не понятно. Понятно было другое — китайское правительство заботится о воспитании подрастающего поколения, раз даже в строительных лагерях есть школы. Очень скоро нас обнаружили, и барак заполнился школьниками, одетых в неизменную униформу, спортивный костюм бело-голубой расцветки. Дети с любопытством и непосредственностью рассматривали три посиневших за ночь небритых лица, торчавших из спальников. Собрались и вышли на дорогу быстро, пока не пришли воспитатели.

Не прошло и пяти минут, как мы остановили колонну грузовиков, везущих брус в саму Ласу! Несомненно, это была удача: доехать до столицы одним махом. Водители объяснили, что нам как иностранцам придется обойти с рюкзаками два дорожных поста в Поми (Pomi) и Баи, на что мы с готовностью согласились. Запрошенная цена примерно равнялась цене автобусного билета, 300 юаней с человека. Безусловно, дорого, но очень соблазнительно. Опыт предыдущего дня не внушил нам оптимизма в скором поиске машин, и побудил принять предложение. Мы замаскировали рюкзаки в кузове, расселись по кабинам, и тронулись в путь.

По хорошему асфальтовому шоссе быстро домчали до Помдо, скорее не поселка, а большого конгломерата придорожных таверн и притонов, находящемуся на развилке Ченгду — Ласа в 40 км к югу от аэропорта. Там позавтракали и поехали дальше. Сразу за поселком дорога круто забрала на крутой хребет, разделявший бассейны рек Ю-чу (Yu-chu), в пойме которой располагался аэропорт Чамдо, и Салуин (Salween). На перевал Zar Gama-la (4839 м) поднялись быстро. Так быстро, что у грузовика, в котором мы ехали вдвоем с Шурой, перегрелся двигатель. Сразу за перевалом стали и начали чиниться. Чинились два часа, все это время накрапывал мелкий дождик, и не было видно ни зги в тумане.

После того, как неполадки были устранены, проехали еще с километр и снова встали. Асфальтовое и всякое другое покрытие кончилось. Дорога перешла в бездорожье на склоне холма. По этому бездорожью китайские дорожники старательно прокладывали две колеи для колес автомобилей. Всюду работала техника, и суетились рабочие. Из-за постоянного ожидания разъезда со строительной техникой и встречным транспортом движение продвигалось медленно. Кроме того, дождь размыл колеи в грязь по колено, в которой кто-то непременно застревал. Пошли оползни. В 10 метрах от нашей машины сошел пласт глины и загородил полдороги. Пришлось раскапывать. Борьбе с бездорожьем и стихией отдали все силы и три часа времени, но ужаснейший двухкилометровый участок за перевалом прошли. Дальше прямолинейной дорога не стало, но не ней появилось какое-то покрытие.

Сброс высоты за перевалом был велик, километра два. На половине спуска машины остановили для охлаждения тормозных колодок водой. Долгое время после каждого ведра, вылитого на колесо, от них шел густой пар.

На место сбора после спуска доехало три машины из шести. В частности пропала машина, в которой ехал Тихон. Водителей пропажа части каравана заботила мало. Они повылезали из кабин, достали чайники и дрова, развели костер, заварили чай, и стали спокойно ждать. Через два с половиной часа появились остальные машины. Оказалось, что одна из них поломалась на спуске, обычное дело. За 8 часов продвинулись на 10 км.

Салуин переехали по красивому мосту и туннелю, прорубленному в скале. Мост охранялся солдатами. Как ни ужасна была трасса Ченгду — Ласа, она была второй по значению транспортной артерией Тибета. Уже по темноте въехали в город Баши. Так как караванщики боялись проверок со стороны полицейских, город нам пришлось проходить пешком. К счастью он был невелик, обычный китайский форт-пост в Тибете, вроде Чжидоу и Юшу. Спать укладывались голодными возле тибетской харчевни на выезде из города: кроме тибетского чая с жиром по 8 юаней за чайник и хозяйки — по 50, в ней ничего не подавали. Тихон затесался где-то в кабине, Шура ушел в дом, а я расположился в спальнике на брусе под открытым небом. Ночь была безоблачной, дождя не было.

52.   05.09.03 / Пт.    Унди, Тоти и Карлсон.

Утро началось в 04:00 с внезапно раздавшегося звука мотора и последующей вибрации грузовика. Лежа сверху в четырех метрах от земли я не сразу придал этому значения. Думал, что включили двигатель, чтобы погреться в кабине. Но затем раздались гудки, водитель нашего грузовика вылез и кабины и стал что-то громко кричать. Мы выезжали прямо в сию минуту, и мне надо было спускаться вниз. Выскочив из спальника и скинув с досок вещи поглубже вниз в кузов, я залез в кабину. Все те две минуты, что ушли у меня на сборы, водитель порывался рвать на полных газах с места во тьму, от чего его удерживал Шура.

Несколько слов о нашем водителе: согласно буддийским поверьям существует реинкарнация, то есть когда дух умершего перерождается после смерти в новое тело. Так вот, наш водитель, он же начальник каравана, без сомнений, был текущей реинкарнацией Карлсона, который живет на крыше. Только за заслуги в прошлой жизни нашего Карлсона занесло не просто на крышу, а на крышу мира, в Тибет.

За исключением ареала обитания он мало отличался от оригинала. По жизни имя нашего Карлсона было Унди, хотя чаще можно было слышать, как коллеги его называют Тоти, что по-тибетски означает «толстяк». Из всех английских слов Карлсон знал только «okay«, «yes«, «no» и «goodbye«, что само по себе не мало и достаточно для полноценного общения. Ко всем этим словам в конце для пущей убедительности добавлялось долгое шипящее «сс…». Получившаяся конструкция произносилась громко со стреляющим жестом правой рукой. Иностранцев Карлсон метко, но однотипно называл Hellos. Несмотря на все недостатки Карлсона как личности, дело свое он знал хорошо. Сама дорога и расположение постов на ней были известны ему в мельчайших подробностях. Чувствовалось, что он не раз водил по ней караваны из Чамдо в Ласу и обратно. В отличии от других водителей Карлсон ехал без сменщика, что не мешало ему в течении всей дороги слушать на полную громкость одну и ту же двадцатиминутную кассету с популярной монотонно-зажигательной тибетской музыкой, время от времени энергично вскрикивать «yes» и стрелять из указательного по попадающимся на дороге китайцам.

К рассвету караван перевалил через третий большой перевал Anju-la (4618 м) и начал спускаться вниз. В конце спуска Карлсон остановился и стал знаками показывать, чтоб мы выметались из кабины. Подъехали другие водители и объяснили, что впереди какой-то непонятный пост. Мы должны были пройти пешком около километра по строящемуся туннелю и встретить караван на другой стороне через два часа после того, как они сделают объезд в 50 км по старой дороге. Туннель был не совсем туннелем, а дорогой частично глубоко прорубленной в скале. Мы прошли километр быстро, по ходу изображая французских инженеров, проводящих инспекцию стройки. Выйдя на стык новой и старой дороги, мы заметили харчевню и сели там перекусить. Прошло полтора часа. Мы основательно подкрепили силы и просмотрели старый фильм с молодым еще Джеки Чаном (Jackie Chan). От нечего делать пошли гулять вдоль дороги и осматривать местные достопримечательности, тем более, что было на что посмотреть. Перед нами простиралось большое и красивое двойное горное озеро Равок (Rawok), из которого берет начало река Парлунг-цампо (Parlung tsampo).

Стальные воды озера упирались в зеленые склоны гор, увенчанные теряющимися в тучах скалами и вечными снегами. Шура и Тихон пошли вниз по дороге на разведку к виднеющемуся населенному пункту, а я вверх к озеру — на встречу каравану. Дойти до озера не получилось, так как весьма скоро из-за поворота на меня вынырнул караван. Подобрав наших, подъехали к селению Равок. На въезде в него нас опять выгнали из кабины и предложили пройти его самостоятельно пешком. Так мы и поступили. В городе мы закупили продукты для перекуса по дороге и затем, выйдя за шлагбаум на выезде из поселения, расселись поджидать караван. Прошли невероятные два часа, пока он проехал то расстояние, которое мы прошли за 10 минут. Вообще к этому моменту у нас сложилось впечатление, что время — не более чем мелкая разменная монета в Тибете, и ехать нам до Ласы долго. Мы были правы, движение каравана проходило не спеша и тормозилось всем, чем только можно, от камней до полицейских. На дорогу в 1000 км от Чамдо до Ласы караванщики явно запланировали неделю.

Вечером в попытке наверстать упущенное за день и попасть в город Поми Карлсон стал гнать караван по неосвещенным дорогам, благо покрытие дороги было отменное. За 50 км до города, обошли простой пост почти не потеряв на нем время, но до Поми все равно не успели. На ночь остановились на обочине. Было 21:00. Мы попытались выяснить, что ждет нас дальше. Карлсон жестами объяснил, что отъезжаем в 10. Вечера или утра, он не пояснил, но стянув штаны и рубашку, залег спать на заднем сидении в кабине. Видя такое поведение и рассудив, что день, начавшийся в четыре утра, был долгим, мы решили, что отъезжаем все же утром. Расстелив спальники, мы сели у костра попить чаю с тибетцами перед сном. Десять вечера давно прошло, и мы утратили бдительность. Вдруг в самый неподходящий момент культурного обмена словарным запасом ненормативной лексики на тибетском, который от хорошей жизни в последние дни очень хотелось выучить, прозвучал гудок. Караван трогался в путь. Опять не угадали время отъезда! Спальники привычно полетели на грязное дно кузова поглубже под доски, чтоб не залило дождем.

В темноте поехали со скоростью 70 км/ч. По извилистой слегка мокрой горной дороге. Повороты удавалось угадывать не все, Карлсон же похоже знал их наизусть и мог вести свою шестиосную фуру с закрытыми глазами. В какой-то момент он переключил дальний свет на ближний, а потом выключил вовсе. Без огней мы проехали метров двести и остановились. Резво выпрыгнув из кабины и прячась за кустарник на обочине, Карлсон на цыпочках прокрался вперед. С корточек он долго высматривал что-то за поворотом, потом встал, сделал знак следующей машине проезжать дальше и полез обратно в кабину. За поворотом располагался дорожный пост, второй по счету на нашем пути. В окнах сторожки горел свет, а шлагбаум был поднят. Пользуясь попустительством часовых в столь поздний час, караван беспрепятственно пронесся мимо. Проезжая мимо Карлсон бросил руль и изобразил стрельбу по солдатам из автомата, сопровождая жесты выкриками «тра-та-та-та та-та» в окно. Положительно, наш водитель был глубоко законспирированным лидером подпольного тибетского движения сопротивления.

Через 5 км после поста доехали до городка Поми и промчались через него на полной скорости. Как и предсказывалось путеводителем, город оставил впечатление оазиса чистоты и опрятности в Тибете. Спать улеглись прямо в канаве у дороги, укрывшись от дождя пончо.

53.   06.09.03 / Сб.    Будни контрабандиста.

Подъем был опять неожиданным, но были готовы. Заметив первые шорохи из-под грузовиков мы немедля вскочили и собрались. Сделали это быстро и подгоняев со стороны Карлсона не получили. Выехали через десять минут после первых шевелений. Дорога петляла по бездонной грязи и ухабам вдоль реки Парлунг, спускаясь все ниже в тесные влажные и теплые ущелья восточных Гималаев. Продвижение проходило как обычно, с черепашьей скоростью. Остановились поесть, извели на еду два часа. К середине дня выехали к подвесному автомобильному мосту. Река отвернула от дороги и потекла сливаться с Брахмапутрой ниже «великого поворота» последней, а мы проехав несколько километров очутились лицом к лицу с нашим третьим дорожным постом.

Обход поста задумали вдоль ручья. Спустились к нему вниз по ячменному полю и огородам. Начали продираться сквозь заросли колючего кустарника и неизвестных ботанике хвощей с рост человека. Высота над уровнем была ниже 2 километров, лил дождь, в воздухе стояла влажность и духота как в Лаосе, который, кстати, был неподалеку. Через джунгли продирались с боем, но в быстром темпе: 500 метров обхода уложили в полчаса. В самом его конце, уже на обратном подъеме к дороге, Шура произнес: «пиявки». Они действительно были. За тяжелой работой мы не заметили полчища пиявок свисающих с травы, кустов, лиан и прочей растительности. Пиявки прыгали на одежду, цеплялись, и целенаправленно передвигались по ней к обнаженным участкам тела с проворством, никак не ожидаемым от них. Когда вылезли на дорогу, каждый имел на себе с полсотни изгибающихся тварей в ботинках, штанах, под рубашками и майками. Десяток пиявок уже успел присосаться и раздуться от кровушки, остальные голодно копошились. Сняв большую часть пиявок, мы вернулись на окраину поста и незаметно для постовых проникли в одну из харчевен на выезде. Там в ожидании обеда мы повычесывали еще по паре пиявок. Наш караван все не появлялся. Казалось, на этом посту он наконец застрял навечно. Так, похоже, обстояли дела на самом деле. Мы успели переместиться в следующую харчевню и со вкусом и расстановкой пообедать второй раз, пока нас подобрали. Проехали всего с час и встали на ночь. Тибетцы развели костерок, согрели чай и чувствовали себя как дома. Дома, как и пятьдесят лет назад, когда их предки гоняли караваны яков с солью через Гималаи. Яки уступили место грузовикам, соль — брусу, но уклад жизни остался тем же. Неспешность была его органической частью. Итог: 11 км по прямой за день, как никогда Ласа казалась далекой и недостижимой.

Мы подсели к костру. Кроме стандартного набора из чая и цампы готовилось что-то необычное. Тибетцы достали две бутылки «ары» (паленой водки) и пива. Видно, день был удачный. Нас угостили всем, что было на столе. Мы посидели немного и пошли в деревню неподалеку за нормальной водкой. Тибетцы же плотнее сгрудились у костра и продолжили торжественно пить пиво из маленьких тридцатиграммовых стопочек. В деревне мы заодно поели и посмотрели китайский сериал про кун фу. Когда вернулись к каравану, тибетцы уже расползлись по кабинам и мирно спали. Мы тоже отправились спать, разложившись на брусе в низком проеме под тентом одного из грузовиков. Сверху лил дождь. Я снял последнюю, невесть откуда взявшуюся пиявку с горла.

54.   07.09.03 / Вск.    Пятый день в пути на Ласу.

Утро началось с поторапливающих выкриков Карлсона — опять не предугадали время подъема. Было 07:40. По программе у нас впереди был перевал Serkhym-la (4515 м). На него возлагались большие фотографические надежды. Как обещал путеводитель, с перевала должны были открываться хороший вид на две Гималайские горы-семитысячника: Gyala Perli (7151 м) и Namche Barwa (7756 м). Аккурат между ними протекала Брахмапутра, прорываясь из Тибета в Индию. Погода, однако, была отвратительнейшая с низкими тучами, что с точки зрения визуального наблюдения сводило на нет близость упомянутых гор.

Перед перевалом находилось селение, около которого нас выгрузили, и которые мы проходили снова пешком. Караван, как всегда, застрял, и мы успели плотно позавтракать. Как ожидалось, Гималайских гигантов мы не увидели, зато с перевала нам открылась чудная панорама Брахмапутры, или Yarlung Tsampo как ее зовут в Тибете. Дорога, шедшая дальше на Баи, города отстроенного китайцами после прихода в Тибет и названного в честь каких-то знаменательных событий в китайской истории, произошедших 8 августа, была разбита и давно не чинена. Передвигались медленно.

За 16 км до Баи обходили наш четвертый пост. Он располагался прямо посреди маленького поселка Nyingtri. Обход традиционно попытались осуществить вдоль реки. Выход к ней был неудобен. Прошлись по задним дворам нескольких домов. Один раз через кухню, благо в ней никого в тот момент не было. Кроме цепной собачки в будке у двери. Длина цепи не позволяла нам осуществить проход мимо вне радиуса достижения ее зубов. Совместными усилиями на несколько секунд загнали ее в будку и проскочили мимо. В отместку собака подняла лай на всю округу. Во избежание неприятностей мы ретировались вглубь садов. В спешке повалили секцию деревянного забора, пытаясь через него перелезть. В конце концов, ушли и скрылись в кустах у реки. Климат был сухой тибетский, и пиявок не было. У реки все происходило по отработанной схеме. Прыгая с камень на камень по руслу, мы быстро выбрались из зарослей и вышли на дорогу.

Дорога оказалась не та, что надо. Напустив праздношатающиеся мины для уменьшения подозрения в наш адрес, мы побрели назад к посту. По дороге подозвали пристально глядевшего в нашу сторону китайского военного и расспросили о дороге на Баи, тем самым усыпив его подозрения. Пост находился на развилке дорог, о которой мы не догадывались. Прошли его чисто, через магазин и прячась за контурами зданий. Попав на правильную дорогу, мы скоро увидали наши грузовики.

Пока обходили пост разработали систему категорийной классификации сложности дорожных постов. За основу взяли привычную шестибальную шкалу. За высшую, VI категорию единодушно приняли пост с колючей проволокой, автоматчиками, стреляющими без предупреждения. За V категорию подошли посты со свободно бегающими собачками. IV категорию мы обсуждали долго, но пришли к мнению, что проход в зоне достижения цепной собаки попадает сюда. Точно классифицировать пост с пиявками оказалось трудно. Вроде бы, пиявки — объективная сложность, их укусы предугадать сложнее, чем укус собаки, но с другой стороны они даже как полезны. В итоге решили, что пиявки тянут на III+.

Баи, самый закрытый из всех закрытых тибетских городов, проехали по темноте без остановки. На выезде, правда, был какой-то пост, но высаживать не стали, а велели просто пригнуться. Карлсон отмахнулся от чиновников какими-то бумагами, и нас пропустили без обыска. Просто несерьезно после того, что мы натерпелись за последние дни.

Той же ночью добрались до поселка Bahel, что на развилке дороги на озеро Draksum-tso. В поселке ожидались осложнения на военном посту с солдатами, и мы затопали пешком под дождиком. Под тем же дождиком два часа дожидались Карлсона и компанию. Наконец, те явились. Стали искать место стоянки на ночь. Походили по постоялым дворам, но ничего путного не нашли. Тогда отъехали 10 км от города и заснули, сидя в кабине. Через три часа рассвело, и мы снова тронулись в путь. За ночь резко похолодало, на окрестные горы выпал снег.

55.   08.09.03 / Пн.    Ласа.

До Ласы оставалось всего 200 км. Сразу после выезда утром проехали несущественный пост. Больше никаких сложностей не предвиделось, и можно было расслабиться. Где-то за 30 км до перевала Mi-la (4865 м), что на полпути из Баи в Ласу, произошла дорожная авария. В создавшейся пробке караван застрял на два часа. Нелегка все же тибетская дорога. Тибетцы сразу же развели на обочине костер и стали греться чаем. Мы присоединились. Снеговая линия была всего на полсотни метров выше нас, и горячий чай был очень кстати. Когда к месту аварии подъехали полицейские машины, Карлсон заметно занервничал. Все-таки он вез контрабанду. Если не товары, то по крайней мере, нас. По настояниям общественности, мы сделали вид, что гуляем сами по себе и пошли место аварии пешком. Прямо на глазах у всей честной толпы и полицейских. Последним было не до нас.

Карлсон продолжал нервничать, чем ближе к Ласе, тем больше. Нас повыгоняли из кабин и запихнули в кузов под тент, наказав не высовываться. В кузове мы доехали до перевала. Он был весь в снегу. Тибетцев и нас снег сильно порадовал. Простояли около часа, любуясь красотами, играя в снежки и вознося молитвы на удачу. Спустившись с перевала, тибетцы устроили большую стирку: помыли машины, привел себя в порядок. В столицу полагалось въезжать при полном параде. Через 15 минут по окончанию водных процедур въехали в деревню Rutik, где основательно перекусили. Нас снова загнали в кузов под тент, где мы сидели все оставшиеся 95 км до Ласы.

Высадили нас в китайской части города. Мы поймали такси и переехали в тибетскую. Проехали мимо Поталы (Potala), но не впечатлились. Вечер ушел на поиски свободного номера в гостинице, что даже с путеводителем Lonely Planet, оказалось не просто. Старались искать попроще и погрязнее, где не спрашивали бы пермиты, но все места были забиты самодовольными бюргерами. В конце концов, поселились в одной наиболее такой, заправляемой пакистанцами и имеющей звучное название Snowland Hotel. Однако, в гостинице был горячий душ, доступ в интернет и располагалась она в пяти минутах от главного храма Ласы, Джокана (Jokhang).

56.   09.09.03 / Вт.    День в столице.

Спали долго, компенсирую предыдущую бессонную ночь. Знакомство с Ласой решили начать с того, что поблизости, храма Джокан. Первым делом совершили его внешнюю кору (kora, круговой обход святого места по часовой стрелке, как предписывают буддийские каноны). Около храма располагался крупнейший в Ласе базар сувениров тибетской тематики. Пройти мимо было невозможно. Особенно на сувениры велся Тихон. Потратили час на беглый и поверхностный осмотр базар, что-то прикупили.

Гуляние по городу продолжили Поталой. Искали вход. Занятие оказалось утомительным. Вход с первого раза не нашли, зато совершили кору дворца и накрутились всласть молитвенных барабанов. Снова потыкались во все двери. Вход нашли. Он был платным, 100 юаней с человека. До закрытия Поталы в тот момент оставалось два часа. Думали сначала перелезть через забор и тем самым войти на территорию бесплатно. Но разум подсказал, что дворцы-крепости недаром строили на холмах, чтобы хорошо видеть, кто куда лезет. Кроме того, билеты, наверняка, повторно проверяли при входе в само здание. Была идея разукраситься под паломников, которых в ограниченном количестве бесплатно пускают внутрь по нечетным дням, но от нее тоже отказались. Ничего больше не оставалось, как купить билеты на утро следующего дня.

Не попав в Поталу, зашли в маленький монастырь Phalang напротив. Пытались выпросить у монашек гранки, с которых печатают тексты буддийских книг. Не дали. То, что осталось ото дня, истратили на охоту за сувенирами. Исходная цена при торговле очень быстро сбивалась в 4-6 раз, и это был не предел. Поторговавшись еще минут пятнадцать можно было сбросить цену еще в два раза. Таким образом, кольцо или медальон, которое вам изначально предлагали купить за 120 юаней, можно было приобрести за 3,50. Возникал вопрос о реальной стоимости сувениров. Большинство их были искусственно состаренным китайским ширпотребом из литого пластика, дешевых сплавов и иногда меди, который тибетцы выдавали за оригинальные народные поделки из кости яка (на тибетском английском, «yackie bone«) и серебра («silibur«). Те же немногие артефакты, купленные как старье у кочевых тибетцев и имеющие соответствующий вид, которые, покопавшись, можно было найти на базаре, реальной рыночной цены не имели. Их стоимость определялась исключительно личным искусством в торговле и минутными капризами продавца. Купить можно было многое: амулеты и кольца с выгравированными мантрам «омм мани падме хум», dorje, буддийские колокольчики, mani stones, деревянные маски Ямы, тибетские монеты, phurba daggers, гобелены на религиозную тематику, молитвенные барабаны, дудки и цимбалы, статуэтки, одежду монахов, четки и многое другое.

Усилием воли оторвавшись от сувениров, мы отметили наш первый день в Ласе и легли спать совершено спокойные, что ночью к нам не вломится PSB. Наше спокойствие опиралось на толпы буржуев, как саранча наводнивших город. Даже если бы власти города задумали проверять у иностранцев пермиты на пребывание в Ласе, они все равно не смогли бы осуществить такую проверку из-за комбинаторно большого количества этих самых иностранцев, к тому же, в подавляющем большинстве имевших документы в полном порядке. Намного эффективней было ловить безпермитчиков на подъездах в город. Мораль: преодолеть кордоны и прорваться в Ласу нелегко, но раз попал внутрь, гуляй смело; вот и весь сказ.

57.   10.09.03 / Ср.    Потала и Джокан.

Утром по нашей вечерней просьбе нас разбудил коридорный. На билетах в Поталу стояло время посещение, и опаздывать было негоже. Тем не менее, едва-едва успели, пришлось даже взять такси. Вход на территорию дворца находился в юго-западной части городской стены. От входа к самому дворцу вверх вела покатая дорога, по часовой стрелке загибающаяся вокруг холма. По мере подъема с дороги открывался вид на разные районы города. Современная Ласа совсем не походила на ту древнюю, увидеть которую съезжались со всех концов света. Китайцы перестроили ее на свой, китайский манер. Последний оплот национального колорита жался вокруг Джокана и некоторых монастырях поблизости.

Как мы и подозревали, на вход в сам дворец у нас еще раз спросили билеты. Внутри царил полумрак, разгоняемый по углам масляными свечами. Курились благовония. Когда-то Потала была резиденцией Далай-лам, верховных религиозных и светских правителей Тибета, реинкарнаций бога Авалокитешвары. После оккупации она утратила эту функцию, и по ее гулким залам теперь сновали толпы китайцев, новых хозяев Тибета. Повсюду дежурили смотрители, видны были видеокамеры наблюдения и датчики движения. Китайские туристы, несмотря на запрет на фотографию, непочтительно сверкали вспышками фотоаппаратов после каждого взмаха руки экскурсоводов, как газ заполняли все пространство во всякой комнате, куда бы они не входили, и убивали любые зарождающиеся религиозные чувства или настрой на созерцание. Бедный Тибет.

Подавляющая часть экспозиции внутри Поталы составляли позолоченные статуи реинкарнаций разных божеств и ключевых фигур в тибетском буддизме. Диапазон размеров этих статуй был воистину огромен: от маленьких фигурок 5 сантиметров в высоту, тысячами натыканных в нишах отдельных залов, до колоссов по 15 метров в сидячем положении. Кроме статуй в изрядном количестве были представлены ступы, места захоронения Далай-лам. Самая большая из них принадлежала историческому, пятому Далай-ламе и была покрыта тремя тоннами золота. Плавный изгиб ее основания уходил из виду в дальней части зала, а верхушка терялась высоко в сумраке под потолком. Ради одной этой ступы можно было бы ехать в Ласу.

Заслуживала внимание роспись стен и колонн помещений, на многих были изображены сцены их буддийской религии. Время от времени попадались библиотеки, огромные комнаты со стеллажами, в которых бережно хранились тысячи и тысячи древних текстов, а также редкие трехмерные мандалы, макеты строений выполненных на круглом постаменте. Последние можно было часами разглядывать с разных сторон, дивясь на своеобразный тибетский изобразительный стиль. За отдельную плату пускали на крышу дворца, части которой были позолочены и украшены мифическими животными. Немногочисленные монахи, оставленные следить за состоянием дворца, охотно давали консультации и рассказывали про экспонаты и тибетскую культуру. К ламам, продвинутым монахам-учителям, выстроилась целая очередь. Они ритуально повязывали на шеи подносящих белые шарфы на счастье и долгие годы жизни. Повязали и мне, правда, пришлось поискать и позаимствовать шарф из какого-то ящика в соседней комнате.

Спустившись вниз, мы еще немного погуляли внутри крепостных стен старого города, окружавшего дворец, и вышли наружу. У выхода почтительно топились паломники, алчущие попасть внутрь и дожидающиеся своей очереди. Все они имели оборванный изможденный вид. Китайским полицейским не составляла труда отпихивать пилигримов от дверей. Раз в час они впускали пару человек.

После Поталы Шура и я отправились в Джокан, а Тихон — в гостиницу спать. На входе в храм нас табличкой известили, что вход платный. Это не помешало нам незаметно проникнуть в толпе пилигримов во внутренний дворик и отправиться по нему в малую кору. Пока крутили молитвенные барабаны, присмотрелись к обстановке. Вход в основное помещение преграждался двумя массивными дверями, перед которыми делали простирания с десяток-два тибетцев. С видом, что мы заодно с ними, мы подошли к дверям и потянули за ручку.

Они приоткрылись, и навстречу вышел молодой монах. Несколько тибетцев сразу ринулось в дверной проем. Их пропустили, мы вошли следом в закрывающуюся дверь. Так мы попали внутрь без билетов, оставив китайскую казну на 150 юаней беднее. Нам повезло, и мы на это рассчитывали. На днях в харчевне поблизости мы случайно повстречали одного из 111 монахов Джокана. Его специально посылали учиться английскому и он обрадовался возможности попрактиковаться с нами. Он рассказал нам, что монахи не одобряют китайской политики сбора денег за вход в храмы. Поэтому, когда поблизости нет китайских полицейских, они беспрепятственно пропускают внутрь всех страждущих, а также не мешают фотографировать без вспышки внутри них. Мы попали как раз в такой момент.

Внутри Джокана мы совершили еще одну кору, обошли все часовни и, всячески стараясь не привлекать внимания, пофотографировали внутри. Нахально пользуясь попустительством монахов и осмелев от собственной безнаказанности, мы вылезли на середину зала прямо под огромные статуи Будды и Авалокитешвары и стали их фотографировать на глазах у всех. Полицейские по счастью, еще не появились. Когда мы оттуда, наконец, вышли, а потом попытались снова войти, нам вежливо, но настойчиво отказали. У Шуры появилась идея еще куда-нибудь пролезть, стали искать куда. Фортуна нам снова боготворила. Наше внимание привлекла плотная группа паломников, приникшая к решетке на входе в центральную часовню.

В часовне находился наиболее золотая статуя Будды, его наиболее почитаемое изображение в Тибете. Монахи проводили ритуал омовения и переодевания статуи. В конце ритуала на несколько минут небольшое количество пилигримов допускали к статуе. С мантрой «что дают и кто последний» мы пробрались в передние ряды. Переодевание статуи вступило в последнюю фазу, монах отодвинул решетку и стал впускать небольшими группами паломников. Они читали мантры, обходили статую, прикасались к ней лбом и совершали иные действия обряда. То же проделали мы, за что после прикосновения к Будде лбом получили полное просветление. Через пять минут переодевание было закончено, как и допуск паломников. Среди 15-20 счастливцев были и мы. На выходе из помещения храма сидел полицейский, никого больше без билетов не пускали, но нам было уже все равно — просветление наступило.

Вторым актом осмотра Джокана мы решили сделать осмотр крыши. Но тут случился конфуз. С середины лестницы наверх нас окликнул неприятного вида монах и стал требовать показать билеты. Если бы рядом не сидел полицейский, может, ничего не случилось бы, но он сидел и внимательно следил за происходящим. Платить мы не желали. Отступив частично назад, мы попытались проникнуть на крышу через боковую лестницу, где можно было перелезть через ограждение. Наш обход незаметным не остался. С криками к нам побежал страж порядка. Пришлось поспешно скрываться в толпе за стенами храма. О второй попытке попасть на крышу через главный вход надо было забыть, однако, с идеей так быстро мы не расстались.

Осматривая малые храмы, прилепленные с внешней стороны к Джокану и дивясь плотности застройки, нас посетила мысль пробраться на его крышу с крыш других строений. Поиском прохода занялись систематически. Перебрав несколько крыш, нашли такую, с которой просматривался возможный проход. Преодолев лицемерную колючую проволоку, натянутую в ключевом месте нашего маршрута, и продемонстрировав талант к акробатике и эквилибристике, мы вылезли в район золотых крыш Джокана. Малочисленные буржуи наблюдавшие за нашими несложными трюками с верхнего уровня, утратили к нам интерес, когда мы достали фотоаппарат и начали разыгрывать из себя фотографов журнала National Geographic. Видимо, не понравилась наша игра. Зрители разошлись, и мы влезли на последний уровень крыши. Цель достигнута.

Тщательно исследовав крышу, мы спустились на второй этаж храма. Там столкнулись с нашим знакомым монахом из харчевни, который научил нас обманывать китайские власти. Он нас пригласил на чтение мантр в одной из часовен, которое начиналось через несколько минут. Приглашением воспользовались. Чтение прошло как надо: монахи бубнили, лама махал белым шарфом, на зрителей не обращали внимания — все по честному.

Покинув Джокан, мы попали на рынок и стали торговаться за сувениры. После того как все силы на торговлю иссякли, мы зашли в ресторанчик Tashi I, рекомендуемый путеводителем Lonely Planet. Там мы впервые отведали традиционное тибетское пиво chang, которое не могли найти ни у кочевников, ни у оседлых тибетцев во время странствий по глубинке. Может, оно было столичным деликатесом? Пиво оказалось нечто средним между брагой и квасом, было весьма приятно на вкус, и содержало малую долю алкоголя, если вообще содержало. Варить его, наверняка, могли бы в каждой юрте.

58.   11.09.03 / Чт.    Последний день в Ласе.

Первым делом поехали на вокзал за билетами на автобус до Голмуда, которым на следующий день хотели уехать из Ласы. Билеты нам с легкостью продали, не потребовав пермитов. Обсудили, какой из двух больших монастырей в окрестности Ласы нам стоит посетить: Drepung или Sera. Решив, что Drepung дальше, и, следовательно, китайских туристов там меньше, поехали к нему. На входе в монастырь китайский молодчик без удостоверения или других опознавательных знаков стал требовать с нас плату. Платить не стали, а пошли вокруг монастыря, пока не нашли дырку в заборе. Забрались внутрь территории.

Монастырь занимал огромную площадь на склоне холма. В былые годы своей славы он насчитывал несколько десятков тысяч монахов. Сейчас же территория по большей части пустовала. Планировка монастыря была многоуровневой, и с мостовых одних улиц были видны крыши строений на других. Побродив по узким монастырским улочкам, мы добрались до здания вмещавшего главный зал, насчитывающий 180 колонн. На подходах стало слышно равномерное гудение, доносящееся изнутри.

Гудение происходило от монашеской школы. Вслед за ламой сотни молодых монахов в зале повторяли вслух слова учения Будды. Их речитатив, красные одеяния в полумраке и общая атмосфера производили впечатление. Внутри зала мало что могло напомнить, что за стенами 21-ый век и китайский город. Ощущение присутствия и приобщения было полным. За школой наблюдали два часа. Остаток дня провели в прощание с Ласой на улицах, а позже в понравившейся нам уйгурской харчевне.

59.   12.09.03 / Пт.    Отъезд из Тибета.

В автобус погрузились гладко. Рюкзаки, плотно забитые хрупкими культурными ценностями, вывозимыми нами из Тибета, аккуратно лежали на крыши плацкартного автобуса, а мы — на полках внутри. Почти весь день провели в дреме и созерцании пейзажа за окном. Дрема и созерцание прерывалось техническими остановками на еду, цхэсуо и разминку затекших на коротких китайских полках конечностей.

По бокам дороги нас провожали холмы. Которые пониже были по-осеннему унылы, которые повыше — припорошены свежевыпавшим снегом. Переваливая из долины в долину, автобус выехал на открытые всем ветрам плато северного Тибета. Вспомнилась Янцзы. Около девяти часов вечера автобус намертво уткнулся в дорожную пробку. Больше его не трясло и опасность свалится с узких китайских полок временно миновала. Заснули сладким сном.

60.   13.09.03 / Сб.    Снова в Голмуде.

Автобус стоял до шести утра. С первым заревом рассвета дорогу открыли, и мы двинулись дальше. Ехали в лучшем стиле Карлсона. Нас обогнали автобусы выехавшие через Голмуд на Ланжоу и Инин, соответственно, 5 и 7 часов после нас. В двигателе что-то постоянно ломалось. В Тотохеяне, поселку которому радовались как старому другу, из-за поломок даже пришлось проехать назад за какой-то важной деталью, отвалившейся по дороге. Однако, худо-бедно, в среднем мы все же продвигались вперед. За окном по-прежнему были равнины плато, окаймленные на горизонте горами, значительно более заснеженными по осени чем те, которые мы видели на нашем пути два месяца назад. Проехали восточные отроги хребта Кунь-Лунь, покрасовавшегося перед нами своими шестикилометровыми пиками.

В автобусе познакомились с японской девушкой, путешествующей самостоятельно сначала по Индии и Непалу, а теперь по Китаю. От нее мы почерпнули сведения о возможном прямом пути в Урумчи через восточные задворки пустыни Такламакан к северу от Голмуда и город-оазис Дунган (Dunhuang). Девушка также рассказала нам о дешевой и приличной гостинице в Голмуде, где мы и заночевали.

61.   14.09.03 / Вск.    Задворки Такламакана.

Окончательно решили ехать не в объезд через Ланжоу, а прямиком через пустыню. На автовокзале попытались купить билеты до Дунгана, но их нам не продали. Мы обалдели: как, вроде не Тибет и снова пермиты? Потребовали сатисфакции. Вместо нее нам представили бумагу на английском. В ней было написано, что для покупки билетов в Ласу (!) нужны пермиты. Наивно полагая, что у служащих китайских МПС не ладно с географией, старательно перерисовали иероглифическое написание Дунгана и Ласы. Первое поместили в низ листа бумаги (на юг), второе — в верх (на север). Объяснили, что едим в сторону прямо противоположную Ласе. Кассирша, бегло изучив нашу схему, вытащила новую бумагу, на этот раз на китайском. Крутившийся поблизости субъект китайской наружности и в штатском платье услужливо разъяснил нам, что путь в Дунган лежит через какой-то закрытый для иностранцев город в пустыне, и для вящей убедительности зачем-то ткнул пальцем в расписание автобусов. Он также сообщил нам, что непременно надо искать такси, в чем вызвался помочь. Билетов купить нам не светило, и мы согласились на его услуги.

Субъект помогал нам старательно и, похоже, безвозмездно. Звонил по сотовому телефону, разговаривал с проезжающими таксистами. Тем не менее, его старательность почему-то приводила к неприемлемым для нас ценам или условиям поездки, как трое на заднем сидении с рюкзаками на коленях в течении многих часов по жаркой пустыне. Мы не спешили и придирчиво выбирали такси. Выбрали за 500 юаней за салон без попутчиков. Перед выездом из города заехали в таксомоторный парк. Там увидели водителей, которым отказали раньше. Оказывается все они из одной конторы, но каждый решает за себя ехать или нет, и за какую цену.

Пустыня за Голмудом началась сразу и тянулась, не переставая, до Дунгана: пески, безжизненные горы, телефонные столбы по краям дороги и кусты верблюжьей колючки поначалу. Однообразие и жара склонила всех ко сну. Мы не заметили, как оказались в закрытом городке, из-за которого разгорелся весь сыр-бор с билетами на автобус. Дорожного поста не было. Сей факт мы посчитали личным оскорблением. Горы, которые виднелись на горизонте из Голмуда, придвинулись и стали неотъемлемой частью ландшафта. Были видны вершины покрытые снегом, ниже которого сразу начинался песок.

После полудня остановились поесть в харчевне у наполовину высохшего озера, окаймленного с противоположной стороны заснеженным хребтом с высотами до 5900 м. С него в озеро поступала вода. Солнце клонилось к горизонту. Километровые столбы говорили о том, что ехать нам осталось не мало. Мы шутливо подбадривали водителя, но ехать быстрее 100 км/ч он отказался наотрез, хотя состояние дороги и его автомобиля позволяли. Только когда перевалили хребет перед Дунганом и поехали под горку по прямой до горизонта как солнечный луч дороге, водитель позволил себе скорость 120 км/ч, и то не надолго. Наверное, боялся перегреть на жаре двигатель.

Дунган заметили издали, посреди бескрайней пустыни компактно росли деревья, и высились дома. Настоящий оазис. Когда-то через него пролегал Великий Шелковый Путь. В город въехали засветло, за полчаса до заката. И на том спасибо. Быстро заселились в трехместный номер люкс гостиницы «Пять колец» и, не отлагая, поехали к местной гордости, километровой поющей дюне-гиганту. По традиции пролезли в дырку в заборе, но в открытой пустыне спрятаться негде, нас быстро заметило PSB, поймало и выгнало обратно. Идти в более длинный обход или ползти по-пластунски по горячему песку было лениво, кроме того, пропустили закат. Решили лезть на дюну утром на рассвете. На обратном пути застряли надолго у сувениров. Торговались долго, зато и отоварились знатно.

62.   15.09.03 / Пн.    Дунган.

Подъем в пять утра на дюну проспали, поднялись в десять. Поймали такси за 40 в оба конца юаней и поехали к другой местной достопримечательности, пещерному городу Magao Caves, выдолбленному в скале некогда жившими в этих краях буддистами. Пещеры были тщательно огорожены забором, вдоль которого расхаживали солдаты в повязках, следили за порядком и по совместительству, чтоб никто не перелез. Китайцы, как обычно, толпились везде, занимая все свободное пространство, но никто не перелезал: с преступностью в Китае строго, чуть что, сразу к стенке, тем паче, что уменьшение численности населения — часть государственной политики. Мы же решили перелезть. Пошли вдоль забора к заброшенной, безлюдной части территории, выбрали момент и ловко преодолели забор. Никто не заметил. Приблизились к скале, начали лазить по полузасыпанным песком пещерам. Вокруг по-прежнему ни души. Прошло с полчаса, прежде чем нас уличили. Случайно проходящий мимо смотритель открыл калитку в заборе и попросил нас немедленно пойти вон. Мы с радостью подчинились, так как уже сами подумывали выбираться.

Попасть в отреставрированную часть экспозиции было трудней. Мы снова выбрали место и время и перелезли забор, но на этот раз очутились прямо перед солдатом в камуфляже, который поджидал нас в засаде. Не успел он распрямится из своего положения под кустом, как мы ловко перелезли забор обратно и затерялись в толпе. Приобретенное за два месяца изнурительных тренировок в Тибете мастерство спасло нас от неприятных объяснений с властями. Попытку повторного перелаза надо было осмыслить глубже. На это потребовалось время. Мы погуляли вокруг пещер, забрались на саму скалу, осмотрели окрестности. Составили график движения и смены солдат, рассчитали риски и вероятности разных исходов перелаза, провели другую подготовительную работу. Во второй раз перелезли удачно.

Внутри пещер было много чего: фрески, статуи богов и Будды, включая 35-метрового гиганта, недавно откопанная библиотека свитков с древнейшими текстами. Пещера с тантрической живописью была закрыта, и экспозиция нам быстро наскучила. Мы нашли на парковке ждавших нас там машину и водителя и поехали обратно в центр Дунгана. У гостиницы быстро нашли транспорт до железнодорожной станции в 130 км к северу, на которой можно было сесть на ночной поезд K889, отправляющийся в 20:06 на Урумчи. Договорились отправиться, чтобы приехать ровно к поезду. Оставшееся время потратили по-разному. На самый верх дюны, однако, не залезли.

На железнодорожный вокзал приехали за 15 минут до отправления нашего поезда. Водитель, постарался, гнал 130-150 км/ч и к поезду успел. После этого некоторые члены команды хотели его банально кинуть, не доплатив 20 юаней из 100. Нехорошо. В вагон вбежали, когда поезд уже собирался трогаться. Точность — вежливость королей, вот только короли ли мы?

Мест во всем двухъярусном сидячем вагоне, куда нам продали билеты, сначала не было. Все было забито китайцами. Но когда мы стали раскидывать чужие сумки и запихивать рюкзаки на верхние полки одного из отсеков, а на столик под ними — полтора десятка 0,65 литровых пивных бутылок, оно быстро нашлось. Может, помог наш грозный вид, а может — крики: «Прочь, хани!» и «мин-ду» («нет» по-тибетски), а также другие культурные формулы побуждения, использованные отдельными членами нашей команды. Китайцы — очень вежливый народ.

Ехали весело. Изо всех сил радовались, что успели добежать до поезда. Все 170 китайцев в вагоне радовались вместе с нами. Но без пива, так как мы его полностью скупили и в нашем, и в соседнем сидячем вагоне. Пива, тем не менее, не хватило. Проводники пообещали закупить на следующей станции, но ее было долго. Не придумав лучше, мы пошли в спальные вагоны для богатых. Распугали там полдюжины буржуев-пенсионеров, которые проникались китайской культурой, отгородившись от нее стенами своих купе. На суматоху появилась проводница. Когда ей знаками объяснили, что нам надо, она пообещала все сделать и быстро отправила нас обратно к себе. Обещание проводница сдержала: через 10 минут пиво нашли и доставили прямо в наш вагон к столику. Вот бы нам такой сервис в электричках! Ночь прошла быстро и незаметно. Горланили песни сначала на русском, потом на тибетском и китайском языках, приставали к симпатичным молоденьким китаянкам на соседнем сиденье и остальным пассажирам. После обсуждали с подсевшим по пути старым уйгурским дедом аспекты демографической политики КНР. Дед оказался что надо. Снова сходили за пивом, и т.п.

63.   16.09.03 / Вт.    Планомерное отступление.

Пункт нашего назначения, город Урумчи появился внезапно для нас в семь утра. Спросонья мы сумели организованно выгрузиться из вагона, четко найти выход с вокзала, взять такси и попасть на автовокзал. От легкой растерянности, в который мы прибывали в этих краях после нашего въезда в Китай два месяца назад, не осталось и следа. Таксист нас, правда, привез сначала на автобусную базу, на которой нас попытались развести водитель и кондуктор автобуса, оба уйгуры. Мы не поддались, и нас отвезли на вокзал. Там в итоге мы сели на тот же самый автобус, но за цену меньшую в 1,5 раза. Конфуз с разницей в цене, тем не менее, не мешала водителю и кондуктору мило и приветливо улыбаться нам, а нам — им. Не только в Латинской Америке та беззастенчиво разводить не считается некрасивым.

Хрупкие сувениры попрятали по разным полостям в автобусе, чтобы не раздавили снующие туда-сюда по салону хани. Залезли на уйгурские плацкартные полки, которые почти соответствовали нашему росту, за исключением негабаритного Шуры. Автобус ехал не спеша. Пока обдумывали планы, где ночевать в Инине наступил вечер, потом ночь. Спали.

64.   17.09.03 / Ср.    Большая земля.

До Инина добрались в пять утра, проблема с гостиницей отпала сама собой. Нас хотели выгрузить в центре города у фешенебельной гостиницы. Но нам нужен был автовокзал, и мы, как могли, показали, чтобы нас довезли туда. Не известно понял или нет нас водитель, но завез он окольными путями на автобазу парк. Мы стали допытываться, что стряслось с автовокзалом, и когда отправляется единственным в день автобус до Алма-Аты. Водитель расшумелся, выразительным жестом показал, что автобус отправляется в девять, и чтобы не рыпались и спали до восьми. Почему и не поспать?

В девять утра автобус на Алма-Ату оказался на месте. К нам подскочил кондуктор и за 240 юаней с человека пригласил внутрь вместе с рюкзаками. Автобус был забит людьми и товаром. Кондуктор не сумел членораздельно показать на полки, где мы будем действительно лежать, и остался не с чем. Мы решили ехать на такси, как нам советовали бывалые челноки, и как выходило дешевле и быстрее. Тихон и Шура ушли покупать последние подарки из Китая, а я остался на вещах. Вернулись они без существенных подарков, но хорошо отъевшись. По словам очевидцев «Тихон жрал, что из жопы лезло».

Такси до пограничного поста нашли быстро, по километражу действительно выходило дешевле. Около таможни располагался рынок. На нем отдельные члены команды начали искать пакетики с понравившимся нам уйгурским (дунганским) чаем. На рынке торговцы организовали несколько комбинаций с доставкой, но все они провалились. Зато пост закрылся на трехчасовой обед. Но нет худа без добра. В duty free магазине внутри самого поста аналогичные чайные пакетики нашлись. Пока сидели и ждали открытия, продавщица успела даже сходить на склад и принести еще. Сам переход через границу прошел гладко. Китайских пограничников интересовали лишь монеты бывшего СССР, а не культурные ценности, вывозимые нами в рюкзаках из Тибета. Казахские пограничники придираться тоже не стали. Вид у нас был запыленный, а в таможенной декларации стояла сумма в меньше, чем $250 на троих. На границе мы познакомились с «авто-переходом», который был единственной формой пересечения границы: за 30 юаней людей, идущих через границу, сажают на авто и везут с китайского поста на казахский — отвертеться и перейти границу на своих двоих не разрешено!

По ту сторону добра и зла, в которое мы окунулись при переходе границы, на поджидала площадка с таксистами. Все они на перебой предлагали себя как самого быстрого водителя во всем Казахстане. На площадке, похоже, торжествовала рыночная конкуренция. Во всяком случае авторитетов, как например, в Нальчике, которые бы искусственно держали цену, видно не было , и цена сбрасывалась до красной в 4500 тенге за салон, как сообщили нам челноки. Таксист, согласившийся везти нас по минимальной цене, оказался классным казахским парнем 27 лет отроду. Свой подержанный Walkswagen он лично пригнал из Германии. Ехал он никак не меньше 120 км/ч и даже по темноте в плотном потоке в пригородах Алма-Аты. Он рассказал нам про «законец» на трассе, согласно которому таксист, привезший в харчевню своих пассажиров, обедает в ней бесплатно. Проверили его в действии — работает. При проверке побочно убедились, что с мясом Казахстане все нормально, оно дешевле, чем картошка.

В Алма-Ате сначала съездили на вокзал. Денег на билеты на троих у нас не хватало, поэтому договорились с одним «сажалой» по имени Азамат уехать в полцены. Поезд уходил в 07:30 следующим утром. Затем поехали к своим старым хозяевам, у которых ночевали по пути в Китай. У Тихона был записан адрес, но он его по своему обыкновению потерял. Искали дом по внешним приметам и нашли. Славно.

66-69.   18-21.09.03 / Чт.-Вск.    Поезд Алма-Ата — Москва.

Азамат с утра не пришел. Сели самостоятельно к одному из проводников. По дороге Шура, не отвыкший от особый, выработавшейся у всех нас манеры разговора с должностными лицами в Китае, сводившейся в основном к полуцензурным высказываниям на русском, подальше отослал одного вертлявого и приставучего типа в форме МПС, который пытался на посадить на поезд. После посадки тип пришел к нам в вагон. Он оказался начальником поезда, и вышел маленький конфуз, который, впрочем, быстро уладили. Начались будние дни поездки в «восточном» поезде. Время проводили за вниманием урокам провоза контрабандных дынь и китайского ширпотреба в межстеночных пространствах и иных полостях вагона.

В Москве встречали без шампанского. Шура проиграл соответствующее пари. Прямо на перроне рассказывали басни про Китай и Тибет, летающих на облаках лам и радушных тибетцев, первопрохождение Дзе-чу и пороги V категории сложности, и много еще чего. Я смолчал, кто был в тех краях — оценит.

P.S. Автор благодарит всех лиц, оказавших помощь в подготовке рукописи и любезно поделившихся графическим материалом.