Череп мамы

Давеча мы совершили открытие! Наверное, для китайцев оно – секрет Полишинеля, но меня эта история будоражила 8 лет, и вот теперь я в ней, наконец, разобрался.

Известно, что в Тибете нет высоких зданий, кроме Поталы. Современные здания из стекла и бетона не в счет, но, кажется, и их пока единицы. А зданий тибетской архитектуры – монастырей, дзонгов, жилых домов – нет точно. В 2003 году мы шли ведущей в никуда дорогой вдоль берега реки на Чангтанге, когда среди холмов увидели это:

Монастырь на Чангтанге, 2003 г.

Этого просто не могло быть! В чертовой глухомани, на высоте более четырех километров стоит самый высокий в Тибете монастырь! Десять этажей под золотой крышей – да я, пожалуй, больше пяти и не видел никогда! Мираж, фантом, морок! Он был через реку от нас, и приблизиться к нему мы не смогли. С тех пор я пытался и тут и там выяснить, что же за чудо мы видели. Интернет не давал ответа, panoramio не видело в этом месте никакого монастыря. Расспросы людей в разных частях Тибета обогатили меня ворохом версий, одна фантастичнее другой. Больше всего мне понравилась вот эта:
«В XI веке великий Миларепа возвел пять девятиэтажных башен по просьбе своего учителя. Следующая просьба учителя была – разрушить четыре из них. Осталась только одна – в Лходраке, на бутанской границе. Однако китайцы, придя к власти в Тибете, запретили посещение Лходрака паломниками. Тогда тибетцы собрались, поднатужились и …перенесли башню на Чангтанг, по дороге обновив ее и украсив золотом».

Конечно, после таких рассказов мне хотелось пощупать башню Миларепы собственными руками, и, когда мы снова оказались на Чангтанге, то просто обязаны были добраться до нее. Тревожило только – пережила ли она землетрясение?

Монастырь на Чангтанге, 2011 г.

К монастырю вела хорошая асфальтовая дорога, спрятанная в холмах. Нас подобрал микроавтобус, в котором уже ехал один пассажир. Его звали Нгаванг, ему было 24 года, и мы быстро подружились. Нгаванг еще два месяца назад был монахом в том самом монастыре, все про него знал, и сам предложил провести нас внутрь. Перед нами открывались все двери, мы даже имели наглость выпросить разрешение несколько раз щелкнуть фотоаппаратом внутри монастыря. Разрешение нам дали неохотно, и каждый раз показывали, куда можно направлять камеру, а куда – нет.

Уникальный кадр. Статуя сидящего Цонкапы высотой в 9 этажей. Съемка внутри монастыря.

Вот что мы увидели и узнали:
Монастырь принадлежит к секте гелуг, основан он в 1431 году и посвящен ламе Цонкапе, основателю гелуг.

Монастырь Гёнса в Цинхае, совершенно неизвестный туристам

В 2000 году главное здание монастыря было радикально перестроено на деньги, собранные настоятелем, ныне покойным. Появилась десятиэтажная башня, полая внутри. В башне находится гигантская статуя сидящего Цонкапы, и девять уровней галерей окружают ее. Внутри башни фантастически красиво – стены на всю высоту искусно расписаны буддийскими мотивами с помощью какой-то техники выпуклого нанесения краски.

Выпуклые мазки золотой краски

Деталь росписи стены

Все сияет золотом, всюду цветы. Когда переступаешь порог, рот открывается сам собой и больше не закрывается. Туристов здесь еще нет, ближайший тибетский город Чжидо – middle of nowhere, никто сюда не едет. Но, положа руку на сердце, это самый красивый тибетский монастырь, который я видел в своей жизни. И в нем нет искусственности Джоканга или Самье, испорченных туристами. Он весь наполнен спокойной радостью буддизма, как и должно монастырю. Монахи рады нас видеть, мы пили с ними чай и болтали о том и о сем.

Монах-ключник с ключом от зала Цонкапы. Обратите внимание на форму ключа. Такие ключи и такие замки применяются в Тибете с незапамятных времен.

Оказалось, толчки землетрясения 2010 года вызвали панику в монастыре, но ни одно здание не пострадало. Монахи, конечно, благодарят Цонкапу. Кроме зала Цонкапы, есть и еще несколько залов, посвященных других тибетским святых. Второй по величине зал посвящен усопшему настоятелю, там стоит золотой чортен с его останками.

На некоторых фресках можно увидеть неканонические для тибетского буддизма живые человеческие лица. На этой – сам настоятель монастыря.

Очень интересен зал Дордже Шугдена, выдержанный в традиционном тибетском стиле – с картинами ада на стенах и многочисленными статуями божеств в союзе со своими женскими половинами (тиб. яб-юм). Всего и не расскажешь – лучше поезжайте в Чжидо. Не пожалеете.

Дверь гомпы Дордже Шугдена

Фрагмент картины ада на потолке гомпы

Грешник. Фрагмент оформления двери гомпы

Нгаванг на ночь расположил нас в своей келье. Через пару дней он сдаст от нее ключи и навсегда покинет монастырь. Кажется, монахом он был непутевым, после сложения обета он курит, как паровоз, и каждую женщину моложе своей бабушки провожает долгим проникновенным взглядом. Иногда останавливается на полуслове, заглядывает в глаза мне или Наташке, и произносит нежно «I love you».

В келье Нгаванга. Нгаванг, Наташка и Панчен-лама. Последний смотрит осуждающе.

Скоро он едет в Лхасу, попробует там найти работу. «А может, поеду в Синин или в Пекин, там поживу. Может, мне в Россию поехать? У вас там как, можно найти хорошую жену? А в какие деньги это выльется? Только мне нужна хорошая жена, работящая!» — смешно и трогательно. В 24 года мальчик совсем не знает жизни, не умеет зарабатывать деньги, да и пользоваться ими толком не умеет. Его ждут непростые деньки.

Утром мы собираем спальники, и Нгаванг пакует свои вещи – готовится к отъезду. Один сверток задерживается в его руках. Он разворачивает хадак, а там – спиленный свод черепной коробки. «Мамина. Сделаю чашу красивую», — говорит он и убирает свое сокровище. Он вовсе не дикарь и не некрофил. Это старый и очень достойный тибетский обычай – делать ритуальные чаши из черепа близкого человека. Ничуть не более дикий, чем закапывать умершего в землю и класть поверх тяжелую каменную плиту.